было полезным. Например, с определителем скаривитян. Несколько дней я потратил на то, чтобы отлить серебряную основу, подобрать, огранить камни, вставить их. Но внезапно работа встала. Крылья! Я никак не мог подобрать камень для их изготовления. Нужен был прозрачный, с прожилками. Я уже хотел было отложить работу до лучших времён, как вдруг наткнулся в сети на простенькие серьги в виде листочков дерева… из слюды! Да! Это было именно то, что нужно. Я сделал две броши с разными камнями — получились чисто женские украшения. Мужчина такое точно не надел бы. А что бы надел? Я вспомнил о родовом перстне отца, который тот носил не снимая. Перстень! Я вставил в него отшлифованный кусочек слюды, будто бы часть крыла того насекомого, по краю разместил тонкую гравировку — хоровод из этих глазастиков. Глаза сделал разноцветными. Мельчайшие камешки я закреплял долго. Под каждый самоцвет необходимо было просверлить крошечное отверстие. Перстень вышел восхитительным — созданная из множества каменей, его поверхность сияла. Идеально. Оставалось клеймо. Почему-то с этим всё оказалось просто, и на перстне появились два скрещенных элейских клинка и буква «Р» над ними, выгравированная старинной вязью. Я разместил украшения в сети. Было интересно, понравятся ли они кому-то. От традиционных элейских украшений мои работы значительно отличались.
* * *
Время до собеседований пролетело незаметно. Настал день, когда мне нужно было явиться в посольство вигов на Элее. Именно там проводилось собеседование с будущим работодателем. Войдя на территорию посольства, я обнаружил, что для своих послов виги построили типичный для своей планеты особняк — трёхэтажное строение из красноватого камня с простой черепичной крышей и окнами белого цвета. Ко входу вела парадная аллея, широкая, но не высокая лестница.
С удивлением я увидел на территории нескольких элефинов — однокурсников Кларениссы, выпустившихся год назад. Были тут и выпускники ММР, которые закончили университет два и даже четыре года назад. Я опешил: они что, каждый год должны являться и ждать, что их отберут? Какой это кошмар — каждый год приходить сюда после выпуска кадетов и назначения их на маяки. Ещё одним сюрпризом стало то, что маяки с устоявшейся командой тоже подбирали медиков.
В первый день у меня состоялось семь собеседований. В основном это были молодые, только что выпустившиеся из школы навигаторы. Некоторые сильно волновались, задавая свои вопросы, просматривая моё личное дело. Я знал о его содержимом, нам дали его почитать перед собеседованиями. В моём было написано, что я хороший медик, специалист по криозаморозке, хирургии, терапии, отличный боец на клинках, снимался в рекламе, неплохо учился. А вот про патент на усовершенствование амниотической капсулы, о том, что не общаюсь с родителями и что у меня есть право отказаться от трёх предложений смотрителей, информации не было.
Молодых навигаторов в основном интересовала практика по криозаморозке, некоторые задавали вопросы о моих увлечениях, кроме боёв на клинках и съёмок в рекламе. Про ювелирное дело я не говорил, рассказывал про обработку других камней. Кажется, они думали, что я не от мира сего, ненастоящий элефин. По бытующему во вселенной мнению, каждый уважающий себя элефин должен увлекаться целительством и ботаникой.
Второй день прошёл примерно так же, но меня удивил вопрос одной из молодых смотрительниц. Она, заикаясь и запинаясь, поинтересовалась:
— А… а вы?.. Девственник?
Как же хотелось ответить ей что-нибудь из разряда «К чему такой вопрос?» или «А вы?»
Но я только покачал головой.
Ещё на одном из собеседований юноша дотошно расспрашивал меня о том, почему у меня балл по выживанию выше, чем балл по акушерству. Пришлось объяснить свою позицию:
— По акушерству я прошёл необходимый минимум, за который всем ставится четвёрка, если бы хотел пятёрку, то нужна была бы дополнительная практика, которая необязательна. А преподаватель по выживанию оценил, что мы забили камнями хищную птицу, пытаясь спасти деву из нашей группы.
Молодой виг шокировано посмотрел на меня и выдал:
— Но… но… вы же элефин, вы ведь уважаете живую природу!
— Уважаем, — кивнул я и не удержался: — Деву, которую мы спасали, тоже уважали.
Мою шутку не оценили. И я пошёл на следующее собеседование.
В эти два дня почти половина моих одногруппников обрели своих работодателей. Вал ещё утром забежал попрощаться, пообещав потом рассказать, как устроился, и взяв с меня обещание, что и я поделюсь впечатлениями от службы на маяке. Вечером он улетел на станцию.
Завтрашний день был последним днём отбора. Я начал нервничать: ни я, ни родители не указали в договоре, как действовать в случае, если меня не выберут на службу.
* * *
— Следующий, — крикнул мужской голос из-за двери.
Я вошёл в комнату. За столом, вертя моё личное дело в руках, сидел мужчина. Тёмные волосы, глубокие тёмные глаза, нос с горбинкой, узкие губы сжаты в линию.
«Матёрый смотритель», — отчего-то пришло мне на ум.
— Я смотритель Фонэр нье' Соринт с «Маяка № 120567», — представился мужчина. Затем посыпались, как щелчки хлыста, вопросы. — Как давно владеешь клинками?
— Три года.
— Для чего снимался в рекламе? Известность? Потешить своё самолюбие?
— Заработок.
Тёмная бровь выгнулась:
— И много заработал?
— На жизнь после службы на маяке хватит.
Смотритель одобрительно кивнул.
— Нахождение на станции по большей части рутина. Иногда и попросту нечем заняться. Есть какие-то увлечения?
— Резьба по камню.
Господин Фонэр даже хмыкнул:
— Необычное занятие для элефина. Думал вы все повёрнуты на садах и медицине.
Я пожал плечами. Что на это можно было ответить?
Мы несколько секунд смотрели друг на друга. Затем господин нье' Соринт произнёс:
— Жду тебя завтра в телепортационном центре у ворот пять. С собой — всё, что посчитаешь нужным. Контракт, стандартный для элефинов, подпишем на маяке.
Перед отправкой на маяк я заглянул на межгалактическую торговую площадку, на которой выставил броши и перстень, и был приятно удивлён. Всё оказалось приобретено неизвестным покупателем.
Линн
— На странице двести шестьдесят семь и двести шестьдесят восемь вы прочитаете о признаках ядовитых растений. К следующему уроку выучить. Будет проверочная работа.
Ха! Я это и сейчас могла рассказать. Всё же рейды многому меня научили. Как и господин нье' Човдж, которому я практически с первых же денег с моего имперского содержания вернула долг.
Господин нье' Унали, невысокий коренастый смотритель маяка номер тысяча семьсот девяносто четыре, которого пригласили читать нам курс по выживанию, продолжил:
— Через неделю жду доклады на семи листах по темам, которые я каждому отправил на планшеты. — Господин нье' Унали остановился рядом с Койстом нье'
