Феррел потянулся и, не вылезая из кресла, проделал несколько изометрических упражнений. Вахта была долгой и неинтересной. Он должен был бы проголодаться, но то, что он видел, отбило ему аппетит.
Через минуту пришла Бони и уселась рядом с ним.
– О, совершенно верно, офицер-пилот.
Она включила управление наружными силовыми полями и размяла пальцы, прежде чем прикоснуться к пульту.
– Да, тут уж не ошибешься, – заметил Феррел, откидываясь на спинку кресла и наблюдая за ее действиями. – Почему вы так осторожничаете? – с любопытством спросил он, заметив, какую малую мощность она включила.
– Ну, они ведь проморожены насквозь, знаете ли, – ответила она, не отрывая взгляда от индикаторов. – Хрупкие. Если стукнешь – разлетятся вдребезги. Сначала остановим это гадкое суетливое вращение, – сказала она почти про себя. – Когда медленно, это еще ничего. Выглядит солидно. Но бывает иногда такое непристойно-торопливое вращение – наверное, им от него очень неловко, как вам кажется?
Оторвавшись от зрелища на экране, он уставился на нее.
– Они же мертвые!
Она медленно улыбнулась. Труп, раздувшийся от декомпрессии, со скрюченными руками и ногами, тихо подплывал к грузовому отсеку.
– Ну, они ведь в этом не виноваты, правда?.. Один из наших – видите форму?
Феррела передернуло, но он попытался насмешливо улыбнуться:
– Можно подумать, что вам все это нравится.
– Нравится? Нет… Но я уже девять лет проработала в отделе поиска и опознания. Я не переживаю. И, конечно, работать в вакууме всегда приятнее, чем на планете.
– Приятнее? С этой безбожной декомпрессией?
– Да, но зато низкая температура. Никакого разложения.
Он медленно и глубоко вдохнул.
– Понятно. Наверное… через какое-то время немного… черствеешь. А правда, что вы зовете их трупледышки?
– Некоторые зовут, – призналась женщина. – Я – нет.
Она осторожно провела изуродованное тело через шлюз грузового отсека и закрыла люк.
– Теперь включаем термостат на медленное оттаивание, и через несколько часов с ним можно будет работать, – пробормотала она.
– А вы их как называете? – спросил он, когда она встала.
– Люди.
Вознаградив его недоумение легкой улыбкой, техник Бони повернулась и ушла в помещение временного морга, оборудованное рядом с грузовым отсеком.
Когда наступил перерыв, Феррел не выдержал. Влекомый любопытством, он спустился вниз и украдкой заглянул в дверь морга. Бони сидела за своим письменным столом; стол в центре комнаты еще пустовал.
– Э-э… привет.
Она подняла голову.
– Привет, офицер-пилот. Входите.
– Э-э… спасибо. Знаете, совсем необязательно держаться так официально. Зовите меня Фалько, если хотите, – сказал он, входя.
– Конечно. Меня зовут Терса.
– Правда? У меня двоюродную сестру зовут Терса.
– Это распространенное имя. Когда я училась в школе, в классе было всегда не меньше трех Терс. – Она встала и проверила показания индикатора у двери грузового отсека. – Он, кажется, почти готов, чтобы о нем позаботились. Так сказать, вытянули на берег.
Феррел хмыкнул и откашлялся, не зная, остаться или, извинившись, уйти.
– Довольно странная рыбалка.
«Наверное, уйду».
Она взялась за управление подвесной платформой и провела ее за собой в грузовой отсек. Раздалось какое-то громыхание – и вот платформа выплыла обратно, неся свой страшный груз. На трупе был темно-синий мундир офицера, покрытый толстым слоем изморози. Вода капала на пол, пока Терса перекладывала труп на стол. Феррел содрогнулся от отвращения.
«Лучше уйти». Но он медлил, оставаясь на безопасном расстоянии.
Женщина взяла какое-то устройство с переполненной полки над столом и подсоединила его провод к компьютеру. Датчик размером с карандаш, направленный на глаза трупа, засиял голубым светом.
– Идентификация по сетчатке, – объяснила Терса. Она вооружилась прямоугольной пластиной, подключенной таким же способом, и по очереди прижала ее к мертвым рукам. – И отпечатки пальцев. Я всегда делаю и то, и другое, чтобы не было ошибки. Ложная идентификация – мучение для родных. Хм-м. – Она глянула на экран. – Лейтенант Марко Делео. Двадцать девять лет. Ну, лейтенант, – проговорила она, – посмотрим, чем мы можем вам помочь.
Она приложила специальный разрядник к суставам, восстанавливая их подвижность, и начала раздевать труп.
– Вы часто говорите с… ними? – спросил оробевший Феррел.
– Всегда. Вежливость, знаете ли. Кое-что из того, что я с ними делаю, ужасно неуважительно, но все же можно сохранять вежливость.
Феррел помотал головой:
– А мне кажется, это непристойно.
– Непристойно?
– Вся эта возня с телами. Столько трудностей и затрат, чтобы их собрать. Зачем такая канитель? Лучше было бы оставить их в космосе.
Терса пожала плечами, не прекращая своей работы. Аккуратно сложила одежду и просмотрела содержимое карманов.
– Мне нравится осматривать карманы, – заметила она. – Вспоминаю то время, когда я была маленькой и гостила в чужих домах. Меня всегда тянуло заглянуть в другие комнаты и посмотреть, какие у них вещи, как они их содержат. Если все было прибрано и разложено по местам, я почтительно восхищалась: мне никогда не удавалось быть аккуратной. Если же там был беспорядок, то я знала, что нашла родственную душу. Вещи человека – это нечто вроде внешней оболочки его разума, как раковина улитки. Мне нравится по их карманам придумывать, что они были за люди: аккуратные или неряхи, очень правильные или совсем бесшабашные… Вот возьмем, например, этого лейтенанта Делео. Он наверняка был очень сознательный молодой человек. Лишь то, что предусмотрено уставом, – и только вот этот маленький видеодиск из дома. Наверное, от жены. По-моему, с ним было очень приятно иметь дело.
Она аккуратно уложила коллекцию вещей в мешочек с соответствующей биркой.
– Вы не собираетесь его просмотреть? – спросил Феррел.
– Нет, что вы! Это значило бы любопытничать.
Пилот усмехнулся:
– Я как-то не вижу особой разницы.
Терса закончила медицинский осмотр, приготовила пластиковый мешок для трупа и начала обмывание. Когда она дошла до аккуратной подчистки в области гениталий, необходимой из-за расслабления сфинктера, Феррел наконец сбежал.
Она просто чокнутая, решил он. Интересно, это причина, по которой она выбрала такую работу, или следствие сделанного выбора?
Феррелу приснилось, будто он плывет на яхте по океану и вытаскивает полные сети трупов. Потом он вываливает свой улов в трюм, и они лежат там, мокрые и переливающиеся, словно покрытые радужной чешуей. Он проснулся, обливаясь холодным потом. Было огромным облегчением вернуться в кабину пилота, вновь слиться с электронным сердцем своего корабля. Корабль – чистый, механический, бессмертный, как бог: управляя им, можно забыть, что у тебя есть сфинктер. Но прошли еще сутки, прежде чем детекторы дали новый сигнал.
