Он мысленно беседовал с ними. Он рассказывал им, что он собирается делать, когда наконец вырвется отсюда. Он спрашивал их совета. И иногда он слушал. Иногда он был уверен, что то, что он слышал, не было его воображением. Голос, который звучал в его голове, словно далекий колокол, сообщал ему что-то.
Скоро этот голос перестал быть похожим на голос его папы, или мамы, или Уэверли, или кого угодно еще из его друзей. Этот голос был его голосом.
Однажды ночью, когда Киран чувствовал, как смерть витает в углу его вонючей камеры, он обратился к нему.
— Выпусти меня отсюда, — тихо взмолился он. — Я не хочу умирать.
«Ты будешь освобожден», — ответил голос.
Кирану показалось, что на этот раз он слышал голос своими ушами, не просто своей головой. Кто-то был здесь? Он открыл глаза и посмотрел на потолок над собой. Слева он услышал чье-то дыхание и, повернув голову, увидел Макса Брента, который клевал носом, положив пистолет на колени. Голос принадлежал не Максу. Этого не могло быть.
Киран подумал, что, возможно, у него галлюцинации, но вообще-то сейчас его сознание было гораздо более ясным, чем в последние дни. Он снова закрыл глаза.
— Когда? — спросил он.
«Когда придет время». — Голос жил в пространстве между его ушами и мозгом, там, где звук приобретает смысл.
— Но почему я должен ждать?
«Это цель страдания».
— Чья цель? Кто ты?
«Я — это я».
— Я отдам тебе свою жизнь, если ты мне поможешь.
«Я уже тебе помогаю».
Киран подумал, что, возможно, это правда, и воспрял духом.
Сили продолжал подсовывать ему хлеб и пакеты с бульоном. Всего таких обедов было двадцать четыре, а до этого прошла неделя без еды, так что Киран знал, что сидит на гауптвахте уже месяц. Еда помогала ему не умереть, но этого было недостаточно; он никогда не наедался до конца и по-прежнему был очень слаб. Его постоянно мучили ужасные спазмы в желудке, мышцы стали неэластичными, кожа дряблой. Ему постоянно хотелось пить, но у него не хватало сил дойти до раковины.
Ему оставалось только слушать гудение двигателей и чувствовать вибрацию корабля. Для Кирана гул двигателей всегда был тем же самым, что тишина. Но теперь он прислушивался к нему так, словно это был отдаленный барабанный бой.
Ему больше не было страшно. После того как умерли столь многие, что значила еще одна смерть? Он представлял, как его замороженное тело летит в пространстве, кружась, словно шутиха, не меняясь целую вечность. Что-то в этой картине его успокаивало.
Гул двигателей изменился, и Киран задумался, меняют ли они курс или набирают скорость. Возможно, у Сета появилась безумная идея догнать «Новый горизонт» и начать с ними войну, которую он заведомо проиграет. Киран надеялся, что Сета и остальных мальчиков убьют; ему было все равно, что такие дикие мысли были ниже его достоинства. Если они собирались бросить его вот так, оставив умирать от голода, то туда им и дорога.
Двигатели зазвучали громче, и у звука появилось какое-то новое качество, которое Киран никак не мог распознать. Он услышал, как его тюремщик встал со стула и открыл дверь. Теперь Киран лучше слышал этот звук.
Это были не двигатели; это был хор голосов. Мальчики «Эмпиреи» снова и снова скандировали: «Суд, суд, суд».
Неужели Сили все-таки передал его сообщение?
Киран наклонил голову. Макс Брент стоял возле двери и прислушивался. Заметив, что Киран смотрит на него, он захлопнул дверь и прислонился к ней.
— Не думай, что мы предоставим тебе суд, — сказал он Кирану. — Они могут кричать хоть до хрипоты.
— И что вы собираетесь сделать, застрелить их всех? Они вам нужны, чтобы управлять кораблем.
— Нам никто не нужен, — сказал Макс, нервно шаря глазами по сторонам.
Кирану хотелось ответить что-то уничижительное, но он не смог придумать слов, так что просто закрыл глаза. Он надеялся, что мальчики его вытащат, но идея хотеть чего-то, просить это и затем получать это больше не казалась ему логичной цепочкой событий. Он больше не подчинялся законам времени. Для него существовало только сейчас. Сейчас он был на гауптвахте. Сейчас он был голоден. Сейчас его мучила жажда. Сейчас он не мог поднять руку от груди. Поэтому он решил поспать.
Его разбудил звук громкого удара, и он увидел нависшее над ним яростное лицо Сета.
— Поднимите его.
Грубые руки схватили его за плечи, и его потащили по коридору. От движения ему стало нехорошо. Он попытался встать ногами на пол, но головокружение было сильнее его, и ему пришлось закрыть глаза.
Придя в себя, он обнаружил, что сидит на стуле. Руки его бессильно болтались. Перед ним сидели мальчики с «Эмпиреи», все они смотрели на него снизу вверх. Аудитория? Он не был здесь со дня нападения. Здесь устраивали представления и шоу талантов. Здесь он мальчиком пел «You are my sunshine». А теперь ему предстояло испытание.
Многие мальчики из сидящих в зале были, казалось, встревожены видом Кирана, и он понял, что должен выглядеть довольно плохо. С другой стороны, и они выглядели не сильно лучше.
У Артура Дитриха, сидевшего в первом ряду, был уродливый синяк на руке, как будто его заковывали в наручники или связывали. Также у него был подбит глаз, а из одной ноздри торчал кусочек окровавленной марли. Как одному из друзей Кирана, ему, наверное, немало досталось от Сета и его дружков.
У Сарека Хасана, тоже сидевшего в первом ряду, была разбита губа. Возможно, он решил, что Киран, в конце концов, не так уже и плох, и заработал себе за это удар кулаком по лицу. Он выглядел таким же недоверчивым и независимым, как и всегда, пока не встретился взглядом с Кираном. Тогда он нахмурился и сжал кулаки.
Следы самоуправства Сета были заметны не только на старших мальчиках. Все малыши выглядели запуганными. Один четырехлетний мальчик плакал и был совсем бледным. Рука у него была на перевязи, и он вздрогнул, когда рядом с ним сел другой мальчик.
— Заткнитесь! — заорал кто-то. Это был Сет, стоящий позади сцены. Он был одет в элегантную форму начальника охраны. Она была ему велика, но он туго перетянул ее ремнем. За его спиной стояли Сили с Максом с пистолетами в руках.
Киран добился суда над собой, но он знал, что из-за этих пистолетов никто не осмелится вступиться за него.
Вот и все, что его ожидало: публичное унижение и затем воздушный шлюз. Конец.
— Замолчите и слушайте, — раздраженно проговорил Сет. — Мы начинаем суд над Кираном Алденом. Макс Брент, зачитай список обвинений.
Макс вытащил маленький блокнот.
