Она кратко описала сцену, происшедшую в каюте, когда странное поведение ювелирных изделий выдало ей присутствие чего-то неопознанного.
Клифф не спешил возвращать бластер в кобуру.
— Думаешь, на борту могут быть еще и другие? — его не радовала такая перспектива.
Стина обернулась к Бэту. Тот тщательно вылизывал шерсть на груди, совершая ритуал полного омовения.
— Не думаю. Да и Бэт нам об этом доложит. Кажется, он их ясно видит.
Но других на борту не оказалось, и спустя две недели Клифф, Стина и Бэт привели “Императрицу” в лунные карантинные доки. И таким образом кончается история Стины, ибо, как говорится, счастливые супружества в летописцах не нуждаются. Стина нашла человека, который, узнав про ее серый мир, нашел не слишком обременительным для себя разделить этот серый мир с ней и Бэтом. Кажется, это был настоящий союз по любви.
Последний раз, когда я видел ее, она была одета в огненно-красный плащ ригельской выделки и носила на своих запястьях целое состояние в виде сияющих джованских рубинов. Клифф оплачивал официанту счет с трехзначной цифрой, а перед Бэтом стоял ряд стаканов с вернальским соком. Этакое счастливое семейство на отдыхе…
Помните старый анекдот про типа, который смастерил самую лучшую мышеловку, а потом едва справился с дельцами, проложившими государственное шоссе прямо к дверям его дома? Я однажды наблюдал нечто подобное в жизни — на Марсе.
Сэма Леваттса гиды туристских групп деликатно — ради местного колорита — именовали “пауком пустыни”. “Спившийся забулдыга” было бы более подходящим определением. Он занимался горными изысканиями и излазил вдоль и поперек все сухие земли за пределами Террапорта. Из этих своих вылазок он приносил Звездные камни, Гормельскую руду и прочие безделушки, позволявшие ему сводить концы с концами и пить не просыхая. Надравшись, он грезил наяву и созерцал видения. По крайней мере, когда он, пьяный в стельку, заплетающимся языком пытался описать некую “прекрасную леди”, то это было признано его очередной галлюцинацией, ибо леди в Террапорте не водятся, а в тех клоаках, кои любил удостаивать своими визитами Сэм, встречающиеся там особы женского пола под это определение никак не подходили.
Сэм продолжал такое вот мирное существование созерцателя грез до тех пор, пока его не повстречал Лен Коллинз и не началась операция “Мышеловка”.
Любой самый темный турист, садящийся в Террапорте в пестро раскрашенный пескоход, немало наслышан о “песчаных монстрах”. Те из них, которые еще до сих пор уцелели, являются собственностью туристских бюро. И, братцы, охраняются они так, как если бы составляли часть тайника с сокровищами Марсианской короны. (На этот тайник лет этак двадцать назад наткнулся Черный Скрэгг.) А охраняют их так потому, что эти монстры, которые спокойно переносят песчаные бури и огромные перепады температур, рассыпаются в прах, стоит только коснуться их пальцем.
Нынче вы можете полюбоваться, скажем, “Человеком-пауком” или “Бронированной Жабой” с расстояния двадцати футов. И это все. Попробуйте приблизиться еще — схлопочете электрошок, так что тут же окажетесь на спине, копытами к планете Земля.
И с тех самых пор, как под чьими-то руками рассыпался в прах самый первый монстр, все музеи родной планеты установили совместную премию, которую они все время повышали в надежде, что объявится такой парень, который сможет придумать, как сцементировать песчаных чудовищ, чтобы можно было их транспортировать. Ко времени встречи Лена Коллинза и Сэма эта премия исчислялась уже астрономической цифрой.
Разумеется, все светлые головы, занятые в сфере производства клеев, аэрозолей и пластиков, многие годы пытались расколоть этот орешек. Беда в том, что, когда они выходили здесь из ракет и возвещали всему миру о потрясающих клейких свойствах очередного своего детища, их ожидало разочарование. Ибо оказывалось, что детище не на чем испытывать. Все известные монстры были наперечет — переписаны, застрахованы и персонально охраняемы под бдительной опекой Космического Десанта.
Но Лен Коллинз и в голове не держал надежды дорваться до этих сокровищ. Вместо этого он разыскал любимый притон Сэма Леваттса и его самого в нем и принялся раз за разом ставить тому выпивку. Через полчаса Сэм решил, что нашел себе друга по гроб жизни. После пятой дозы он излил новому приятелю свою сокровенную историю о Прекрасной Леди, которая обитает в тени двух красных скал — там, далеко отсюда, — последовало мановение ослабшей руки, указующей общее направление.
Лен тут же ощутил позыв к прекрасному и возжаждал приобщиться к возвышенному идеалу. Этим вечером он привязался к Сэму прочнее, чем обитатель Луны привязывается к своим кислородным баллонам. На следующее утро они покинули Террапорт на частном пескоходе, зафрахтованном Леном.
Спустя две недели Коллинз тихонечко прокрался па-зад в город и заказал беспересадочный билет до Нью-Йорка. Он забурился в отель и сидел там, не высовывая носа, до самого последнего момента, когда надо было уже занимать место в ракете.
Сэм объявился в “Пламенной Птице” четырьмя ночами позже. На подбородке у него был устрашающий солнечный ожог, и он еле передвигал ноги от бессонницы. Кроме всего прочего, он был — впервые в истории Марса — холодно злобен и абсолютно трезв. И он сидел весь вечер и ничего крепче минеральной воды-из-канала не пил. И этим напугал до умопомрачения парочку — другую родственных душ.
Какой же телевизионщик не углядит в такой разительной перемене возможности сделать сюжет? Я всегда раз в неделю обходил вечером все притоны в поисках местного колорита для наших шестичасовых передач. И самое многообещающее и распаляющее любопытство из всего, что я обнаружил, — это внезапная смена пристрастия к напиткам у Сэма. Строго конфиденциально — наша передача идет для семейной и туристической публики — я начал прощупывать Сэма. Он на все мои намеки отвечал рычанием.
Тогда я прибегнул к удару ниже пояса, ненароком упомянув, что люди из Бюро Путешествий Трех Планет обнаружили еще одного цементных дел мастера в шоковом состоянии у всеми любимого монстра “Муравьиный Король”. Сэм отхлебнул глоток минералки, погонял его языком в полости рта, проглотил, состроив гримасу, способную распугать всех монстров, и сам задал мне вопрос:
— Что думают ученые парни насчет того, откуда берутся все эти монстры?
Я пожал плечами.
— Все объяснения выеденного яйца не стоят. Они не могут вплотную изучить чудище, без того, чтобы его не разрушить. Это одна из причин, что назначена такая огромная премия тому, кто сможет как-то склеить этих тварей, чтобы их можно было потрогать руками.
