Оссер, изо всех сил пытаясь устоять на ногах, закачался, но Элен проворно скользнула ему под руку и, обхватив командующего за талию, развернула его спиной к двери. На лице Оссера появилась обычная для этого состояния блаженно-идиотская улыбка, исчезла и вновь вернулась. На сей раз окончательно.
— Он думал, я безоружна. — Элен яростно тряхнула головой и сунула шприц в нагрудный карман.
— И что теперь? — в отчаянии пробормотал Майлз, когда капрал-охранник склонился над кодовым замком.
— Думаю, всей компанией отправимся на гауптвахту. Танг уже там, — устало бросила Элен.
— Думаешь?.. Черт побери, это не кончится добром!
Однако Майлз приветливо улыбнулся входящим охранникам и помог им освободить Метцова, всячески отвлекая их от Оссера, по-прежнему безмятежно улыбавшегося. Улучив момент, он поставил Метцову подножку, и когда тот пошатнулся, дружески посоветовал капралу:
— Вы бы лучше взяли его под руки, он плохо стоит на ногах.
Сам он тоже едва держался и тем не менее умудрился сманеврировать так, чтобы охранники с Метцовым оказались впереди, он — за ними, а Элен с Оссером под ручку замыкала шествие.
— Иди, милый, иди, — услышал Майлз за спиной протяжный голос Элен. Впечатление было такое, будто она уговаривала избалованного кота забраться ей на колени.
Это была самая длинная короткая прогулка в его жизни. Немного отстав, Майлз пробормотал в сторону Элен:
— Ну хорошо, придем на гауптвахту, где полным-полно людей Оссера. Дальше?
Она прикусила губу.
— Не знаю.
— Так я и думал. Сворачивай налево.
Они повернули. Один из охранников оглянулся через плечо.
— Что прикажете, сэр?
— Не останавливайтесь, парни, — отозвался Майлз. — Когда запрете этого типа, доложите нам. Мы будем в адмиральской каюте.
— Так точно, сэр.
— Не останавливайся, — прошептал Майлз Элен. — И улыбайся…
Шаги охранников замерли в отдалении.
— Куда теперь? — спросила Элен. Оссер вдруг сильно пошатнулся. — Он на ногах не стоит! — вскрикнула она.
— А почему бы и впрямь не в адмиральскую каюту? — мгновенно решил Майлз. На его губах застыла странная улыбка. Отчаянный жест Элен обернулся самой большой удачей дня. Только бы теперь не останавливаться, не прекращать движения. А если ему физически помешают, — что ж, он сделал, что мог. От радости, что все эти сводящие его с ума «может быть», «может быть» слились в одно непреложное «есть», у Майлза закружилась голова. ВРЕМЯ НАСТАЛО. НАДО ДЕЙСТВОВАТЬ.
Может быть. Если только.
Они миновали нескольких техников. Оссер сделал движение головой, смахивающее на кивок. Майлз понадеялся, что оно сойдет за небрежный ответ на их приветствие. Во всяком случае, никто не обернулся и не окликнул примечательную группу. Спустившись на два уровня и свернув в очередной раз за угол, заговорщики оказались в хорошо знакомом лабиринте офицерских помещений. Проходя мимо капитанской каюты, Майлз подумал: «Бог мой, мне еще придется иметь дело с Осоном и очень скоро».
Ладонь Оссера, прижатая Элен к замку, позволила им войти в апартаменты, которые командующий флотилией превратил в свою резиденцию. Когда дверь за ними захлопнулась, Майлз понял, что все это время почти не дышал.
— Все пути назад отрезаны, — прошептала Элен, прислонившись к косяку.
— Надеюсь, ты не бросишь нас снова?
— На этот раз нет, — угрюмо ответил Майлз. — Ты, должно быть, заметила, что во время этого действа в изоляторе я ни разу не заговорил…
— …о Грегоре.
— Правильно, о нем. В настоящий момент Кавилло держит его в качестве заложника на борту своего флагманского корабля.
Элен опустила глаза.
— Она собирается продать его цетагандийцам?
— Еще хуже. Она собирается выйти за него замуж.
Элен подавила возглас удивления.
— Что?! Майлз, ей никогда бы не пришла в голову такая мысль! Если только…
— Если только сам Грегор не заронил в нее зернышко. А также полил и удобрил его. Не знаю, вправду ли он сошел с ума или это только игра, чтобы выиграть время. Кавилло знала, что делает: она предусмотрительно держала нас порознь. Ты знакома с Грегором столько же, сколько и я. Что ты об этом думаешь?
— Трудно представить себе Грегора влюбленным до безумия. Он всегда был… каким-то тихим. Как бы это выразиться? Сексуально холодным, что ли. По сравнению с тем же Айвеном.
— Не уверен, что такое сравнение уместно.
— Да, пожалуй. Ну тогда по сравнению с тобой.
Майлз не знал, как ему понимать эти слова. Он попробовал подойти к делу с другой стороны.
— У Грегора было не слишком много возможностей. Я хочу сказать, возможностей для личной жизни. За его спиной всегда маячила служба безопасности. Это… это может охладить любого, если человек не извращенец.
Элен щелкнула пальцами, словно пытаясь уловить суть проблемы.
— Грегор не был извращенцем.
— Да и Кавилло позаботилась, чтобы предстать перед ним в самом выгодном свете, — заметил Майлз.
Элен тронула губы кончиком языка:
— Она красива?
— Да, если кому-то по вкусу властолюбивые блондинки, одержимые манией убийства. Она может произвести впечатление. — Майлз сжал руку в кулак: то давнее прикосновения к коротко остриженным волосам Кавилло снова напомнило о себе покалыванием ладони. Он вытер пальцы о брюки.
— А, так она тебе не нравится, — усмехнулась заметно повеселевшая Элен.
Майлз взглянул на ее суровое лицо валькирии.
— На мой вкус, она низковата.
— Надеюсь, что так. — Элен подвела волочащего ноги Оссера к креслу и усадила. — В скором времени мы должны будем связать его. Или сделать еще что-нибудь.
Раздалось жужжание коммуникатора. Майлз подошел к столу.
— Слушаю, — сказал он таким спокойным и усталым голосом, каким только мог.
— Говорит капрал Меддис, сэр. — Мы поместили верванского агента в девятую камеру.
— Благодарю вас, капрал. И кстати… — (попробовать или нет?), — у нас еще остался суперпентотал. Не могли ли бы вы двое привести сюда для допроса капитана Танга?
Стоящая вне пределов видимости камеры Элен тревожно нахмурилась.
— Танга, сэр? — В голосе охранника прозвучало сомнение. — Тогда не усилить ли конвой еще парой человек?
— Конечно… Взгляните, нет ли поблизости сержанта Чодака. Он наверняка сможет выделить. Впрочем, может, он и сам сейчас свободен? — Краем глаза Майлз заметил, как Элен одобрительно кивнула.
— Кажется, да, сэр.
— Еще лучше. Действуйте. — Он выключил коммуникатор и посмотрел на него так, будто тот превратился в лампу Аладдина. — Не думаю, что мне суждено умереть сегодня. Я должен дожить до послезавтра.
