Что ещё нас ждёт?
Фрайманн сидел неподвижно. Николас чуть помедлил, поднялся, обошёл стол, сел боком на ручку кресла и положил ладонь Эрвину на плечо. Огладил его по стриженой голове, потом наклонился и обнял его за шею.
— Эрвин, — тихо спросил он, — что может случиться?
Тот моргнул.
— Завтра?
— Да, — беспокойно сказал Николас.
Фрайманн выпрямился — чуть быстрее и резче, чем следовало бы.
— Всё будет хорошо, — поспешно повторил он николасовы слова, — если не будет сюрпризов.
На миг повисло молчание… Николас прижался щекой к щеке Эрвина, поцеловал, не разжимая губ. Эрвин уставился в пол. Ему тяжело, подумал Николас, я чувствую, это как туча над сердцем. Что тут гадать, всё понятно… и если я не хочу лгать, мне лучше не говорить ничего.
— Эрвин, ты думаешь о войне?
— Да.
Николас подавил вздох.
Кресло было широкое и глубокое, почти софа. Улыбаясь краешками губ, Николас встал перед Эрвином, взял его за руки и расцепил ему пальцы. Эрвин поднял взгляд, озадаченно сморгнул. Он казался таким удивлённым, словно это происходило между ними впервые. Николас опустился на колени и прижал его к себе, уткнувшись лицом в тёплую широкую грудь. Руки Эрвина легли ему на плечи, огладили, Эрвин обнял его голову ладонями. Николас поднял лицо и принял его поцелуй, закрыв глаза. Эрвин разжал зубы, и он скользнул языком ему в рот, придвигаясь ближе. Потом оторвался от его губ, поцеловал твёрдый выступ ключицы, тёмный сосок, провёл языком по напрягшимся квадратикам пресса. Эрвин прерывисто вздохнул и сполз вперёд, ложась на сиденье кресла.
Всё время, пока они занимались любовью, он не открывал глаз. Николас остро жалел, что не способен начать энергообмен и забрать себе чужую тревогу… Это было несправедливо. Он не мог ответить. Того, что он мог выразить словами, действиями, всем телом — не хватало. Эрвин отдавался ему так, словно хотел на несколько минут передоверить иллюзию контроля. Расслабиться и забыть о том, что мучило его, не ослабевая, уже довольно долгое время…
Объятия Эрвина разжались, Николас глубоко вздохнул и сполз на ковёр, привычно уткнувшись лбом в жёсткое колено.
Если бы я мог, подумал он. Почему только ты меня успокаиваешь, железяка… почему я не могу ответить тем же, стать опорой, дать уверенность. Я ничего не могу сделать для тебя.
Он мог только не лгать. Не спрашивать ни о чём. И признавать за Эрвином право молчать.
Сердце Тысяч встретило их мелким дождём. Время было слишком раннее. Через час или два метеорологи должны были разогнать облака, чтобы к обеду прогрелась вода озёрных и морских побережий. В обед клерки Неккена отправятся отдохнуть, природа должна быть готова к этому.
Но сейчас дул ветер, сыпала морось. Небо было белым и серым, лишь кое-где проглядывали лоскутки голубизны. В унимобиле Йеллена было почти уютно. ИскИн предложил прослушать выпуск утренних новостей, Николас согласился, но громкость убавил почти до нуля — голос диктора превратился в убаюкивающий звуковой фон. Время от времени Николас улавливал обрывки фраз. Шёл скучный репортаж о какой-то школе, чуть ли не военизированной школе, с восторгом говорилось о традициях, берущих начало едва ли не на самой Земле… Потом прозвучало знакомое имя, и Николас глянул в экран.
Нет, конечно, вспоминали не императора. Впрочем, вот и ответ, зачем понадобилась эта школа в утренних новостях… По экрану, по зелёной лужайке, разбитой неведомо где, проходили дети царствующего гендиректора: Джон-Роэн, Алан-Кристиан и Роэн-Лайам Тикуаны. Любопытно, подумал Николас, кто из них сын Йеллена. Должно быть, второй. Принц Кристиан был красивый гибкий подросток с весёлым, располагающим к себе лицом. Принц Джон, уже взрослый мужчина, необыкновенно походил на прадеда и оттого внушал больше доверия, чем игривый Алан. Белокурый невзрачный Лайам был как надколотое яйцо, из которого ещё неизвестно, кто вылупится — то ли цыплёнок, то ли тираннозавр…
Значит, Джон, подумал Николас. Сколько ещё просуществует Союз Двенадцати Тысяч, прежде чем снова станет Империей Тикуанов? И что за человек принц Джон? Через тридцать или сорок лет Звёздный легион будет присягать ему…
Эрвин молча смотрел в окно. Казалось, куда больше, чем наследник трона, его интересовал почётный эскорт, сопровождавший унимобиль.
Законопроект ещё не вынесли на голосование в Совете, а фактический статус Циалеша уже изменился, и первым это подтверждал секретариат Неккена, изменивший процедуру дипломатической встречи. Собственно, лишь сейчас эта встреча стала по-настоящему дипломатической. Йеллен непременно сделает вид, что в первый раз меня видит, подумал Николас, это будет очень в его стиле. Но я не против. Я только порадуюсь. Любопытно, будет ли там Акена. Должна быть. Как бы они ни доверяла своему консорту, но Легион возрождается во имя Тикуанов и их империи, а не для каких-то там йелленов… Думал ли я когда-нибудь, что своими глазами увижу императрицу…
Потом взгляд его упал на резкий профиль Эрвина, тёмный на фоне светлого окна, и лёгкие мысли истаяли.
Эрвин словно спал с открытыми глазами. Это было уже не спокойствие, а какой-то транс.
У Николаса мурашки побежали по спине.
Но он не знал, что сказать, он боялся совершить ошибку, и потому промолчал.
ИскИн машины следил за пассажирами, поэтому вообще лишнего говорить не стоило… и думать лишнего не стоило: в унимобиле стоял ти-интерфейс. Реннарду подумалось, что Доктор не просто так отправил Фрайманна, мастера ки, сопровождать посла. Формально не то помощник, не то охранник, фактически комбат Фрайманн должен был бы стать кем-то вроде штатного телепата… Николас бледно усмехнулся этой мысли. Бедняга Зондер, подумал он, сидя в семнадцатой сфере, рано или поздно отстанешь от жизни. Корпорация запустила в производство ти-интерфейс. И характер господина исполнительного директора Макс тоже не принял в расчёт. За недостаточную информированность всегда платится высокая цена…
На этот раз унимобиль проследовал к главному входу — циклопическому сооружению в стиле ретро, из стекла и стальных труб. Великанские эти ворота выступали прямо из тела горы, покрытой тропическим лесом. Огромную площадь перед ними обрамляли многоуровневые парковки, похожие на ажурные клетки во много сотен метров высотой.
Машина начала снижаться. Снижалась она долго, несколько минут, и Николас посмотрел вниз, удивляясь такой медлительности.
По спине пробежал холодок.
До сих пор он не приглядывался и неверно оценил высоту — соответственно, и размеры площади. На ней мог бы уместиться небольшой город. «Ворота» Неккена высотой легко могли посоперничать с небоскрёбами Плутоний-Сити — и обойти их в соперничестве… Сердце Тысяч, вспомнил Николас, для гостей здесь всё немного слишком.
