Они помолчали, вспомнив Андрея Радимова и Ата Крисалла, которым эта "случайность" стоила жизни.
"Все вокруг настолько многослойно и неоднозначно, все гораздо сложнее, чем видится сознанию разумного индивида… Все шире, чем видится. Кто силен в одном месте, слаб в другом, и наоборот. Вспомни, хотя бы Поля, на которые так уповали привыкшие пользоваться ими, и которые отказались служить чуть подальше от привычного ареала. Все это и дает разумным повод задумываться о таких вещах, как бесконечность и многовариантность мироздания, которое постоянно необходимо познавать. И столь многое в нем не зависит от воли разумных индивидов, столь многое предопределено свыше. Но это не тотальный провиденциализм, не постановка с известным финалом. Помни, что у нас, как и у наших противников, достаточная автономия воли, и именно от нас зависит в конечном итоге судьба данной реальности".
"Не знаю как для тебя, но для меня это не просто "данная реальность". Земля — мой дом, и я действую, прежде всего, как землянин Леонид Бакулин. Я сражаюсь за свою Родину. И то, что я выступал в таком же качестве где-то еще, не меняет моего отношения к Земле и человечеству!".
"Да-да, я знаю, такие чувства необходимы для Агента Бога, они придают ему силу. Будь собой, Леонидом Бакулиным, сражайся за свой дом. Но все же не забывай, что ты, как и я, не принадлежишь только этому миру. Мы обречены на участие в Большой Войне", — в голосе Посланника прозвучала тысячелетняя грусть.
Леонид замолчал, прислушиваясь к себе, привыкая к своей новой сверхличности. В его голове снова раздалось эхо фразы: "Ты делал это раньше, сделаешь еще не раз! Ты избран для этого!". Но в унисон его мыслям вторая ее часть несколько изменилась:
"Ты обречен на это!".
Город Снов, выполнивший свою миссию, несущий на борту человека, которому подчинялась отныне сила коллапсатора, возвращался назад. Поток астероидов они миновали без проблем — Леонид просто использовал одну из программ, заложенных в охранных системах Меча Самуила, и "раздвинул" перед ними летающие глыбы, образовав новый проход. Именно гений Ангела, создавшего коллапсатор, породил и программу, позволяющую с точностью до миллиметра скоординировать траектории полета астероидов и уравновесить их в любом требуемом построении, а не технология Древних, как думал Посланник.
Несколько раз пройдя по "зеркальному пути", корабль летел теперь в обычном пространстве, готовясь к сеансу связи с Гридой.
Настроение членов группы "Альфа и Омега" омрачала лишь смерть их двоих друзей, но сознание того, что они выполнили задуманное и теперь готовы противостоять врагу, придавало им силы.
Город Снов летел к цели, получив возможность распоряжаться жизнями миллиардов живых существ…
А у уставших людей и тьяоро появилась минута покоя в этой войне, которую они вынуждены были вести…
* * *
Створки двери с шипением разъехались, и Наташа шагнула в мягкий полумрак и прохладу комнаты. Влад сидел на диване и задумчиво глядел перед собой на слабо мерцающую голограмму, изображающую летний земной пейзаж. Тонкие белые стволы берез немного раскачивались под теплым ветром, и слышно было почти естественное шуршание листвы. Рощица спускалась вниз к спокойной голубой речушке. По ясному небу меж легких белых облаков изредка пролетали птицы. От картины веяло таким спокойствием и умиротворением, что девушка, боясь нарушить хрупкую гармонию, тихо опустилась на диван рядом с Владом. Он обнял ее, и некоторое время они молча любовались пейзажем. Затем Наташа подняла голову с его плеча и заглянула в его глаза.
— О чем ты задумался, любимый? — мягко спросила она.
— О войне, — прозвучал ответ.
Девушка удивленно отшатнулась. Ответ не гармонировал с обстановкой и сразу же прогнал ощущение тихой идиллии. Слишком резким был диссонанс между спокойным выражением лица Владислава, картиной перед ним и его мыслями. Наташа промолчала, полагая, что Влад сам заговорит об этом, если сочтет нужным.
— Я думаю не о той войне, которую ведем мы, — пояснил он. — Я думаю о войне как таковой. О побудительных мотивах, заставляющих разумные существа истреблять друг друга. Я вспоминаю историю Жизни в нашей Вселенной, рассказанную Посланником, и не могу понять, из-за чего такие мудрые и могущественные цивилизации, как дроккорры и птеранги начали взаимное уничтожение. А за ними последовали другие народы…
— Я поняла, кто тебя беспокоит, — печально вздохнула Наталья. — Люди…
— Да. Вся история человечества записана как бесконечная череда войн, крупных и мелких конфликтов, вероломных нападений и смертей тысяч и тысяч людей на полях сражений, — он вздохнул. — Мы называем корров жестокими убийцами, расой темных воинов. И сейчас воюем против них, потому что они напали на нас. Но что будет потом, если мы одержим победу? Посланник назвал наши расы "детьми войны". Да, мы тоже раса воинов. Человечеству присущи и жестокость, и готовность к убийству, и стремление к доминированию. Кто гарантирует, что, повергнув корров, мы через некоторое время, поднакопив силы, сами не начнем звездную экспансию, прикрываясь, возможно, тем лозунгом, что при нашем "мудром правлении" всем станет лучше жить? И может быть, кто-то назовет нас темными воинами и будет пытаться защитить себя, уничтожив нас.
— Чтобы в свою очередь… — подхватила мысль Наташа. — Вечный цикл, единство и борьба противоположностей. Многие считают, что именно конфликт является главной движущей силой прогресса, истории. Но ты прав, это страшная перспектива.
— Я не хочу, чтобы это случилось с человечеством, — Влад покачал головой. — Но что может это предотвратить?
Девушка молчала, уткнувшись лицом в его плечо, словно прося защиты от мрачного будущего.
Она не знала ответа.
Он тоже его не знал.
* * *
Посланник предавался раздумьям. В этой реальности он не был человеком, но даже его повергали в священный трепет события последнего времени. Он и не думал, что его ожидает подобная судьба, когда тысячелетия назад был приставлен к человеческой цивилизации в качестве наблюдателя и вплоть до того момента, как к нему вернулась вторая память. Но если то, что он испытывал сейчас, можно было назвать гордостью, то он очень гордился, что ему выпала эта доля. Хотя он ни на секунду не забывал об ответственности, которую она налагала. Посланник был достаточно мудрым, чтобы не предаваться эйфории от успешного хода их миссии. Он видел многое, и если у Стрельцова зародились только смутные предчувствия, то Посланник практически точно знал, что будет дальше. Да, если им удастся добиться поставленной цели, то опасность будет устранена. На этот раз… Но этот конкретный исторический эпизод — лишь один из многих и многих подобных. Борьба творения и разрушения, света и тьмы, как ее ни назови, вечна. И вновь будет следовать удар за ударом, будут новые жертвы, новые подвиги, новые победы то одной, то другой стороны. И не будет этому конца. И те, кто хочет жить в мире, должны быть готовы к вечной борьбе за него.
