Стром вкратце сообщал об открытии Оэла, «которое может заинтересовать руководимый Вами индустриал, поскольку содержит решение интересующей Вас проблемы». Он упомянул, совсем уже вскользь, что на Утопии ведется подготовка к эксперименту. Его осуществят в ближайшее время. О результатах Игин будет информирован дополнительно. И последняя строка телекомпьютерного бланка:
«По поручению «мозгового треста» — Стром».
Игин повертел перед глазами листок, будто хотел что-то прочитать между строк, потом отложил его и придвинул к себе сопроводительную документацию.
Он тотчас убедился, что разобраться в нагромождении формул и символов ему не по силам. Здесь нужен специалист. И сразу же, как само собой разумеющееся, высветилось имя Борга.
Почему именно Борг, разве на Мире нет других специалистов? Добротно квалифицированных, вдумчивых, способных разобраться в открытии Оэла и трезво оценить его? Конечно же, есть. Но Борг это Борг. Он обладает уникальной способностью мыслить парадоксально, улавливать суть в том, что другой сочтет второстепенной мелочью.
Была еще одна причина, подтолкнувшая Игина к кандидатуре Борга. Управитель знал по собственному опыту, как томительно ожидание. А Борг ждал. И томился выше всякой меры.
Надо было отвлечь его от ожидания. А это могла сделать только задача высочайшей важности.
И снова, как тогда на Утопии, старый ученый встретил Игина словами:
— Мгм… Чем могу быть полезен?
Тон был официальный, но глаза Борга под нависшими бровями светились приязнью, как будто договаривали:
«Рад вас видеть. Помогу всем, что в моих силах».
— Вы нужны нам, учитель… — начал Игин и запнулся, вспомнив: с этими же словами он пришел к Боргу в день их первого знакомства.
И Борг, похоже, тоже вспомнил, потому что улыбнулся, сразу утратив неприступность, и стал похож на самого обыкновенного, домашнего старичка.
— Рассказывайте.
Игин протянул материалы, полученные от Строма.
— Вот. Для меня это темный лес. Стром утверждает, что здесь решение энергетической проблемы. Если так, то в самый раз. Мы никак не выберемся из тупика.
— Из тупика… Мгм… Легких путей ищете… — пробурчал Борг с преувеличенным недовольством. — А их не бывает, легких-то путей. Говорите, тупик? Это хорошо, что тупик…
— Чего уж хорошего! — не удержался Игин.
И удостоился насмешливого взгляда.
— Через тупики открывается дорога к звездам. Если же путь кажется легким, значит, он… мгм… не приведет ни к чему новому. Получится очередной перепев старого, очередная пустышка. Вот так-то. Усвоили, молодой человек?
— Усвоил, — со вздохом кивнул Игин, точно ученик, которому только что растолковали азбучную истину.
Читать нравоучения Борг страсть как любил. Но этим он как бы взимал плату за воистину мудрые советы, какими щедро одаривал любого, обратившегося к нему с просьбой о помощи.
— Узнаю Оэла. Его рука, — просматривая выкладки, приговаривал ученый. — Интересно… Мгм… Очень интересно. Весьма даже оригинально! Изящно, говорю я вам.
Потом Борг замолчал, покряхтывая, вылез из кресла, подошел к компьютеру, долго колдовал над ним.
— Что-нибудь не так? — не выдержал Игин.
— Не так, не так… — сердито передразнил старик и, не обращая больше внимания на растерявшегося управителя, заговорил сам с собой: — А ведь слукавил Оэл, право слово, слукавил… мгм… Конечно, если снять гамбринус под стоксом, то, пожалуй, пройдет… А что тогда? Мгм… Это уж слишком…
Игин скрипнул креслом.
— А? Что? — вздрогнул Борг.
— Я зайду завтра, хорошо?
— Да-да. Завтра. Интересную задачу мне задали, молодой человек, О-о-чень интересную. А сейчас идите…
Игин вышел на цыпочках и осторожно, стараясь не шуметь, прикрыл за собой дверь.
Даже здесь, в пригороде, улицы были заполнены гонарами. Они летели нескончаемой стаей в несколько рядов и ярусов, обдувая дорожное полотно поддерживающими их струями воздуха.
Игин шел не спеша людной пешеходной галереей. В глубоком голубом небе ярко сиял Светоч. Управитель запрокинул голову и помахал ему рукой, как доброму знакомцу. Идущие навстречу девушки в цветастых платьях-комбинезонах переглянулись и весело фыркнули. Игин улыбнулся им и заговорщицки подмигнул. Впервые за много дней у него было прекрасное настроение.
Ни завтра, ни послезавтра он не решился побеспокоить Борга, интуитивно чувствуя, что «тупик, ведущий к звездам», потребует от великого ученого куда больше времени, чем представлялось вначале.
На третий день Борг вызвал его по информу.
— Мгм… И долго я буду вас ждать, юноша?
— Простите, учитель, но я думал…
— Думал, думал… Это вы все умеете! Вот додумывать до конца вас не хватает. Мгм… Потому что спешите слишком. Нетерпеливы больно уж, говорю я вам! И не спорьте со старшими. Не спорьте, а то… мгм… рассержусь.
— Да я и не собираюсь спорить, учитель, — промямлил Игин.
Даже в разговоре по информу он робел перед Боргом. Это никак не вязалось ни с его характером, ни с привычками. Знающий себе цену, с молодых лет привыкший чувствовать себя руководителем, Игин становился совсем другим человеком — застенчивым, даже беззащитным, когда имел дело с теми, кого считал гениями.
В наибольшей степени он выделял Борга и, обращаясь к нему со словом «учитель», произносил это слово как бы с большой буквы. Похожие чувства Игин испытывал и к Джонамо, но мужское самолюбие не позволяло ему выражать их столь открыто.
В прозаическом смысле слова Борг не был учителем Игина. Управитель осознал себя его учеником уже на Утопии, в одно мгновение подпав под обаяние личности великого изгнанника.
Вначале он принял это за жалость и, успевший уже подняться на ноги после сокрушающего удара, почувствовал нечто вроде превосходства, как ему показалось, над вконец опустившимся стариком. Но очень скоро жалость уступила место преклонению. Борг стал для него символом того, на что способен человеческий разум.
Грандиозный эксперимент с участием Джонамо, проведенный по сценарию Борга, не вызвал в душе Игина того всплеска противоречивых чувств, которого можно было ожидать. С почти религиозным фанатизмом Игин верил в успех. Там, где сплелись воедино два гения, не должно быть неудачи.
О том, что сам Борг вовсе не чужд сомнений, Игин, разумеется, не подозревал, и если бы кто-нибудь сказал ему об этом, не поверил бы…
И сейчас управитель вслушивался в слова великого Борга со всем вниманием, на какое был способен, не придавая значения старческому брюзжанию и тем более не обижаясь на него: ведь за этими назидательными «говорю я вам» последует не подлежащий обжалованию приговор теории Оэла. От того, каков он, зависит будущее энергетики.
