то в холодильниках-то здесь такого не найдешь.
– Кстати о холодильниках, – вспомнил Изингома. – В мусульманской общине тех, кто не строго соблюдал правила, стали не допускать в столовую. Им приходилось уходить питаться на другие этажи. Обычно к малочисленным. Но их религиозные старейшины не пришли к единому мнению, правильно ли это. И их община распалась. Разделилась на две. В бо́льшей, где это правило утвердилось, фактически установилась монархия. А меньшая отселилась на другой этаж.
– Хм…, – многозначительно выдохнул Кофи. – Политические процессы здесь набирают обороты.
– То ли еще будет.
***
Весть о новом деликатесе довольно быстро разошлась по всем этажам. Кофи несколько раз еще ходил за семечками в лес, собирая каждый раз все большие команды, и увеличивая нагрузку на человека. Чем больше людей узнавали о них, тем большим дефицитом они становились. И увеличивающиеся сборы не помогали сломить тенденцию.
Уходя, Кофи каждый раз следил за тем, чтобы никто лишний не увязался за ними. К выводу, что нужно обязательно сохранить места произрастания семечек в тайне, они с Изингомой и остальными пришли сразу.
Возвратившись однажды обратно из похода, им воспрепятствовали подняться к себе на одном из латинских этажей. Требование было простым: отдать часть сбора за проход вверх. Им отдали мешок.
И это стало началом нового этапа в развитии нового общества. Семечки стали платежным средством. А товаров на обмен было не так уж и много. Самыми ходовыми стали проход через этаж и долго ждавший себе достойной цены секс. В течение длительного периода за него почти ничего достойного нельзя было взять взамен, кроме безопасности. Ну а безопасность со временем стала цениться. Теперь же предлагался новый товар – удовольствие. А это всегда было привлекательным благом. И секс впоследствии сумел завоевать известные позиции, перечеркнув длительный период своей недооцененности.
Как ни странно, но после продолжительных поисков только одной общине удалось так же найти анашишковые рощи. Остальные то ли сильно боялись уходить слишком далеко, то ли все-таки не туда ходили. Появление еще одной семечковой державы было встречено с некоторым энтузиазмом. Во-первых, диверсификация поставщиков и рост объемов поставки сулили новые возможности для торга, а во-вторых, это все же вселяло надежду, что и другим улыбнется удача.
И удача улыбнулась, но кровавой улыбкой.
Африканцы собрали небольшую группу в очередной поход. К ним пожелала присоединиться более многочисленная группа из другой общины. Часть африканской группы, которая не пожелала присоединения, была убита, оставшиеся в живых показывали дорогу. Но и их убили на обратном пути, чтобы избежать лишних политических неприятностей.
Наверняка в природе существуют такие странные люди, которые с умилением смотрели бы на капризного несносного ребенка в его лучшем спектакле. Например, это те, кто смог бы вспомнить себя в таком возрасте и состоянии. Но это вряд ли были бы родители ребенка, чувствующие свою неспособность подключиться к волне чада и окрасить ее в тона очарования. Так умела делать дама Фима, поражая своих коллег.
– Дама Фима нам сказала, что мороженое всем дадут только после урока, – убеждала Грета.
– Не хочу после урока, – топала ногами Матильда в пустом коридоре. – Я хочу сейчас.
– Но дама Фима сказала, кто не ходит на уроки, тем мороженое не дадут.
– Я не хочу на уроки, – не унималась Матильда.
– Но такие правила, – настаивала Грета.
– Не хочу правила! – по цепочке отрицала все Матильда.
– Ну, и не хочи, – махнула рукой Грета и побежала по коридору в класс.
Она, конечно, не знала и даже не задумывалась, что же ее больше задевало в таком поведении подруги: просто выпендрежное упрямство, слабость собственного статуса или возможность того, что Матильда сможет получить мороженое, не соблюдая правила. Грета по-детски вспылила, но через несколько шагов она обернулась.
– А еще дама Фима говорит, что кто не будет ходить на занятия, того не возьмут в Большой мир! Бе-е!
Матильда смотрела на Грету так, словно и это ее ничуть ни разу не задело. Но, будучи еще ребенком, она не умела радоваться тому, что это задевало Грету. Впрочем последнее Грета сама тоже не осознавала.
Матильда осталась одна и не знала, что ей делать. Ломать комедию для себя было не интересно, и часть Матильды, осознававшая это, уже готова была сдаться и пойти в класс. Но другая часть Матильды все еще протестовала, ей на урок идти не хотелось, но хотелось мороженого. Она знала, что мороженое есть в столовой, и все-таки перетянула Матильду туда в надежде, что удастся незаметно его взять.
Она прошла через зал столовой, зашла на кухню и стала гадать, в какой бы холодильник заглянуть для начала. Она стояла, не могла решиться, и вдруг услышала голос.
– А ты почему не в классе? – спросила дама Бэль.
– Я не хочу в класс, – ответила сурово Матильда.
– Но ведь без тебя не начнется занятие.
– Я не хочу занятие, – заладила Матильда, – не хочу занятие!
– А как же другие дети? Они ждут тебя. Им интересно послушать, какую ты расскажешь смешную историю сегодня.
– Я хочу мороженое, а не смешные истории.
– А! Так ты любишь мороженое!
Дама Бэль должна была что-то придумать, чтобы уговорить Матильду пойти на урок. Ведь совсем скоро уже начнутся основные занятия. А если дети будут пропускать занятия по языку, они не смогут понимать дальше.
Матильда, будучи теперь еще и пойманной строгой дамой Бэль, уже забыла про свои желания и в растерянности слушала добрый, мягкий, чистый, достаточно высокий, даже бархатистый, подсознательно воспринимаемый как убедительный голос воспитателя.
– Матильда, солнышко. Дай мне свои ручки, детка. Давай договоримся так. Ты пойдешь на занятие, расскажешь там свою самую новую историю. Если тебе будут громко, громко хлопать в ладоши, то дама Фима даст тебе два мороженых. Ты сможешь съесть их сама или угостить кого-нибудь. У тебя же есть подружки? Есть?
– Есть, – переключилась, наконец, на что-то другое девчушка.
– Ты ее угостишь, и вы будете вместе наслаждаться мороженым. А когда-нибудь она тебя угостит.
– Хорошо, – согласилась с уговором Матильда. – А если мне будут хлопать громко, громко-прегромко, то мне дадут три мороженых, – не столько спросила, сколько естественным образом интерполировала она.
– Так и быть. Договорились, дорогая моя, – ласково кивнула в знак согласия дама Бэль.
– А почему все говорят, что если я не буду учиться, то меня не возьмут в Большой мир? – неожиданно спросила Матильда.
– Это правда. В Большом мире хорошо. Там очень интересно и всегда много дел, – ответила дама Бэль. – Но чтобы туда попасть, нужно очень
