Джек предложил попробовать вторгнуться в какое-нибудь жильё — вдруг там найдётся работающий водопровод, и можно будет по крайней мере отполоскать грязь.
Первая же дверь квартиры в первом же подъезде оказалась не заперта, просто плотно закрыта. На полу лежал внушительный слой пыли. Всё-таки в куполе Клавиуса хватало открытой земли и растений, чтобы пыль летела почти как на Земле. Линда заглянула в полутемную ванную и попробовала открыть кран. Ничего. Шварцвассер сунулся в соседний туалет, открыл дверь стенного шкафа за унитазом и повернул какой-то вентиль. Раздался тяжёлый вздох, потом продолжительное гудение, и из крана потекла тонкая струйка воды.
Тем временем Мара, Джек и Мориц занялись обследованием остальной квартиры. Было видно, что жилье оставляли в спешке, но аккуратно — вся мебель была на месте, шкафы закрыты. Со спинки стула в спальне свисало несколько предметов одежды вместе с плечиками — похоже, обитатель квартиры выбирал, что взять с собой, а что оставить.
Застеклённые книжные шкафы были полны книг. Видимо, библиотеку оставили целиком. На столе лежал журнал, обложка которого выцвела до неразборчивости. Мара аккуратно взяла его в руки и начала листать.
— Вы только посмотрите! — вдруг воскликнула она.
Мориц и Джек заглянули ей через плечо с разных сторон. На фоне голубого купола посреди красной пустыни по журнальной странице шли яркие буквы: «Почему Земля не Марс».
— И ведь они писали это на полном серьёзе! — восхитилась Мара.
На этот возглас в комнату собрались все остальные. Даже Линда с недостиранными штанами в руках.
— Вот, смотрите, — начала Мара. — Некий деятель в 2095 году без всякой иронии доказывал, что марсианские колонисты просто обязаны быть зажиточнее, свободнее и счастливее землян. Во-первых, на Марсе меньше гравитация, что приводит к значительному удешевлению поверхностных перевозок. Во-вторых, на Марсе менее плотная атмосфера, поэтому нет ни разрушительных ураганов, ни дождей, ни снегопадов. В-третьих, на Марсе нет гидросферы, а значит, риска катастрофических наводнений. В-четвёртых, на Марсе нет активной тектоники, поэтому нет необходимости в сейсмостойком строительстве. В-пятых, месторождения полезных ископаемых не выработаны на протяжении многотысячелетней истории человечества. В-шестых, все люди на Земле жалуются, что двадцати четырёх часов в сутках мало, а у жителей Марса есть дополнительные тридцать семь минут.
— И что здесь не так? — спросила Линда. — Вроде вполне разумная аргументация.
— Да всё не так. На тот момент существовал по меньшей мере десяток колоний на планетах земного типа, и было уже вполне известно, что при наличии выбора люди предпочитают селиться там, где есть почти все перечисленные факторы, кроме пятого. А на Лемурии и Авалоне даже пятый есть.
Составив представление о состоянии жилой части купола, экспедиция засела в диспетчерской. Шварцвассер копался в компьютерной системе, а Мара и Джек методично просматривали папки и бумажные журналы на стеллажах. Мара работала молча, а Джек мурлыкал себе под нос:
Мир для парня очень прост —
В мире сорок восемь звёзд.
Где прикажут, там воюй,
А помрёшь, так не горюй.
И разносит песню ветер
По всему аэродрому,
Ах, как ярко Солнце светит
У меня в Кентукки дома!
— А действительно, сколько всего звёзд? — вдруг спросила Линда, которая, как и миссис Флинт, сразу не смогла найти себе дела в непривычной обстановке.
— Что самое смешное, — ответила Мара, не поднимая головы от какой-то пыльной бумаги, — звёзд, вокруг которых крутятся обитаемые миры, действительно сорок восемь. А миров — пятьдесят, не считая Земли. Потому что в системе Арктура три мира, а в Солнечной Системе, кроме Земли, есть Марс.
— За то я и люблю эту песенку, — добавил Джек. — В ней фактически всё правильно: и звёзд сколько надо, и родина — в Кентукки.
— А ты-то тут при чем? Ты же из Порт-Шамбалы.
— Я приёмный. А родился я в Кентукки.
— Так ты — сын Эллы Спондж?! — в мозгах у Алисии Флинт что-то щёлкнуло, и она поняла, почему Джек Летайр всё это время кого-то ей смутно напоминал.
— А вы были знакомы с моей мамой? — Джек выпрямился, повернулся к миссис Флинт и взглянул ей прямо в глаза.
— Была. Когда-то давно я волонтёрила в WWF, там и познакомилась с Эллой. Но если для меня это было так, хобби, отдых по выходным, то для неё — дело жизни. Потом она вышла замуж за Давида, тот вообще был профессионал, биолог из Мэдисона, и они уехали в Танзанию. И там вроде бы погибли в авиакатастрофе.
— В катастрофе, — фыркнула Мара. — Всё равно что сказать, что они умерли естественной смертью. Нет ничего естественнее смерти, если в голову попала крупнокалиберная пуля.
— Ты знаешь подробности?
— Их знает вся Порт-Шамбала. Мой папа тогда командовал «Нельсоном», с которого отправлялась десантная группа. А Лаура Джоунс, старшая дочь приёмных родителей Джека, учится со мной в одной группе. Дело было так: терранетовская система анализа спутниковых снимков засекла стрельбу из крупнокалиберного пулемёта, и почти одновременно пришёл звонок на тревожный номер. Звонок-то пришёл, а никто ничего не говорит — только тяжёлое прерывистое дыхание, свист ветра и детский плач. Эскадра в тот момент как раз проходила над Луандой по низкой орбите, так что десантный флиттер и звено дронов-перехватчиков были на месте минут через семь. Перехватчики туда отправили потому, что, пока десантники грузились во флиттер, аналитики соотнесли точку звонка и цель того пулемёта. Прилетели, видят посреди саванны лёгкую авиетку. Мотор пробит, винт заклинен, в кабине дырки от пуль. Пассажирка убита наповал, пилот прожил ровно столько, сколько было надо, чтобы посадить машину. Как он это сделал с такими ранениями, непонятно. А на втором ряду сидений пристёгнуто ремнём детское кресло с годовалым ребёнком. Десантной группой командовал Джоунс-третий, а его жена тогда как раз сидела в декрете, собиралась рожать вторую дочку. Так он сразу сказал, что, если что, в приют этого парнишку не отдаст. «Если что» и получилось.
— А пулемётчики?
— А что пулемётчики? Попытались пострелять по дронам. Дроны разнесли им пулемёт и барражировали на бреющем, не давая подняться, пока десантники не разобрались с жертвами теракта и не взяли исполнителей тёпленькими.
В Малом куполе Клавиуса был большой зал, который называли каминным. Не то чтобы в нем рисковали зажигать настоящий огонь, но там стоял электронагреватель, стилизованный под камин, даже с неплохой имитацией горящих углей, и обычно царила полутьма даже в разгар лунного дня.
