— Простите, — неожиданно подала голос Ребекка, — я хочу в туалет, — и красноречиво посмотрела на Скайта.
Когда раздался звук упавшего бластера, Холман вздрогнул всем телом. И не потому, что он никогда не слышал, как падает оружие на пол, а потому, что это был бластер Скайта Уорнера.
В баре замерли все. Уорнер извинился и нарочито неловко подобрал упавшее оружие.
«С одной стопки так не напьешься», — с содроганием подумал бармен.
Глядя, как неуклюже лучший ганфайтер прячет бластер в кобуру, неприятная догадка посетила Холмана — Скайт Уорнер потешается. Он специально уронил оружие, чтобы поиграть на нервах окружающих. Только одно объясняло поведение бывшего пирата — он глумится над посетителями «Зеленого попугая», наслаждаясь их страхом.
«Извращенец, утверждается таким низким способом!» — Холман был в шоке. Растерянность и непостижимая детская непосредственность Скайта Уорнера — маска, за которой скрывается дьявол. Сделанное открытие заставляло стынуть кровь в жилах дипломированного психолога.
Шахтеры у стойки потребовали выпивку, и Холман вернулся к обслуживанию. Он поставил три кружки на стойку перед друзьями Дженкинса.
— Послушай, Холман, что делает Скайт Уорнер в твоем баре? — спросил один из них.
— В самом деле, зачем он прибыл в Эйпонсити? — поддержал другой.
— И кто это с ним?
Парни говорили тихо, чтобы разговор случайно не услышали за столиком Уорнера.
— Не знаю, — признался Холман, наклонившись ближе к парням. — Я проработал барменом десять лет, но впервые мне не по себе. Что Скайту надо в моем баре? И что он забыл в Эйпонсити? Один черт знает. А что касается его друзей… — Холман принялся протирать стойку. — Боюсь, у меня плохое предчувствие.
— Думаю, сегодня кого — нибудь убьют, — поддержал бармена человек в замшевом пиджаке.
Холман с шахтерами, притихнув, уставились на незнакомца. Тот залпом допил виски и встал.
— Пожалуй, на сегодня мне хватит. Всего хорошего, джентльмены.
Холман молча проводил его взглядом до самых дверей.
— Кстати, а куда пропал Дженкинс? — вдруг поинтересовался один из шахтеров. Его друзья побледнели. Страшная догадка возникла на их лицах.
— Подождите, — остановил начинающуюся панику Холман. — Дженкинс просил передать, что ждет вас у флаера.
— Ты уверен? — недоверчиво уточнил один из шахтеров.
— Уверен, — подтвердил Холман. — Он сказал мне это лично.
Тут бармен заметил, что Скайт Уорнер встал.
— Внимание, он идет сюда, — предупредил Холман и принялся усердно протирать стойку.
Шахтеры поспешно занялись напитками.
Скайт Уорнер вместе с племянницей проследовал мимо стойки в туалет. Как только дверь за ними закрылась, из бара на улицу потянулся народ. Те, кому пиратская романтика с кровавыми разборками была не по нутру, предпочли ретироваться, пока и в самом деле не случилось чего — либо непоправимого. Холман не стал никого останавливать. Он лишь кивал головой, прощаясь с посетителями. Некоторые, уходя, подбадривали его словами: «Держись, приятель», «Дай бог, увидимся»…
Дженкинс мыл руки у умывальника, когда дверь открылась. Мастер второго участка поднял глаза на зеркало и обомлел, увидев, как в мужской туалет вошла девочка в розовой блузке. Но испугало Дженкинса, конечно, не то, что в мужском туалете оказалась девочка, а то, что она пришла со своим дядей — Скайтом Уорнером. Дженкинс вжал голову в плечи, моля о том, чтобы его не заметили. Но бог не услышал молитву шахтера.
— О, знакомые люди! — воскликнула девочка. Она подошла к Дженкинсу и встала рядом. Ее дядя остановился за спиной мастера.
Дженкинс приготовился к наихудшему. Он не смел даже взглянуть в зеркало, боясь увидеть направленное в затылок дуло бластера. Не в силах бороться с разыгравшимся воображением, он склонился над умывальником, словно собираясь вымыть лицо.
— Как тебя зовут?
«Началось», — подумал Дженкинс. В этот момент он клял себя за то, что надел кобуру. Если бы у него не было оружия, то еще можно было отделаться выбитыми зубами, а так шансы на выживание падали с катастрофической скоростью.
— Так как звать — то? — повторила вопрос девочка.
— Дж… Дже…
— Дидже?
— Да, — подтвердил Дженкинс.
— Отличное имя. Где работаешь, Дидже?
— На шахте.
— Трудная, наверное, работа. Опасная.
«Вот оно, — решил Дженкинс. — После намека на опасную работу ее дядя спустит курок».
Однако выстрел не прозвучал. Девочка продолжила тянуть жилы из мастера:
— Платят — то хорошо?
«А может, удастся договориться насчет отступного?»
— Впрочем, какая может быть оплата на гравитронных шахтах. — Девочка сочувственно покачала головой.
«Нет, не удастся». Надежда умерла, так и не родившись.
— Чего ты молчишь — то? — Безмолвие собеседника девочке надоело. — Словно в рот воды набрал.
— Не набрал, — отозвался Дженкинс. — Моюсь. — Для убедительности он поплескал себе на лицо.
— Тогда расскажи об археологических раскопках.
— Что рассказывать? Они ведутся на моем участке уже давно.
— Отлично, Дидже! Как все удачно сложилось Видимо это судьба, что именно ты ущипнул меня, — обрадовалась девочка. — Участок далеко?
— Сто пятьдесят километров на запад.
— На вездеходе туда добираться больше часа. — Девочка в задумчивости почесала подбородок. — У тебя, Дидже, что за колымага?
— Флаер.
— Отвезешь нас туда, и забудем о недоразумении у стойки. Договорились? А то мне надо еще дядю успокоить. Видишь, как он нервничает, даже приплясывает от нетерпения. Ну, что, согласен?
Что мог ответить Дженкинс? Конечно, он согласился. Мастер обрадовался, что так легко удается загладить неприятный инцидент.
Холман и все собравшиеся в баре видели, как Скайт Уорнер с племянницей проследовали в мужской туалет. Однако никто не произнес по этому поводу ни единого слова. Никто вообще не издал ни единого звука. Мужчины сидели молча, вцепившись в посуду со спиртосодержащими жидкостями. На их лицах читался немой вопрос что намеревается делать эта парочка? Пойти в туалет следом никто не решился. Даже те, у кого на это имелись ненадуманные при чины, предпочитали терпеть.
Двое из банды Уорнера — бородатый тип в одноразовой одежде и вырядившийся по последней моде щеголь в корабельных тапочках — остались в зале. Если кто — либо из них ненароком услышит оскорбительное замечание в адрес капитана — хлопот не оберешься. Каждый завсегдатай баров знал затевать ссору с пиратами — все равно что подписать себе смертный приговор.
