"Тьма необузданная, несломленная, но при этом плохо контролируемая", - отметил про себя Мастер Темной стороны, рассматривая творение и чуть сморщив лоб от этого недостатка. Впрочем, Сидиус заметил тонкую нить Силы между закованным в доспехи Вейдером и светловолосым юношей в черном. Это была уже не просто связь, держащаяся на одной Силе и на одной крови. Это была привязанность, укрепленная временем.
Дарт Сидиус улыбнулся. Он не мог не оценить работу собственного ученика. Привязанность мальчишки была его слабостью. Она позволила Вейдеру держать сына рядом. Она заставила юнца перейти черту в обмен на Силу.
Мальчишка смело смотрел в глаза Черноте. Ни один мускул не дрогнул на его лице, чтобы не показать ту агонию, которую он ощущал, чтобы не открывать ту рану, что все еще продолжала кровоточить. Он не выказывал боли, как никогда не показывал ее и его отец, слишком гордый для этого, всегда сильный. Мальчишка лишь готовился выплеснуть ее на врага. Наивный юнец, посчитавший, что чем глубже он заберется во Тьму, тем больше шансов у него победить.
Юноша поклонился.
- Путь ситхов - это предательство, Дарт Сидиус, вы же знали об этом, - самоуверенно и чуть насмешливо сказала Тьма.
Сидиус скрестил пальцы. Оставив мальчишку при себе, сохранив ему жизнь, Вейдер действительно предал его. Палпатин с интересом смотрел на того, из-за кого Вейдер восстал против Императора. Конечно, по сути главнокомандующий его армии и наследник его Империи просто выполнил условие договора. Он еще не предал его... Но мальчишка прав: путь ситхов - это предательство.
Что же прячется за твоей самоуверенностью, мальчик? И понимаешь ли ты, что с тобой сделал Вейдер? На какой рискованный шаг он толкнул собственного сына? А ведь там, на Звезде Смерти, я действительно убил тебя. Убил ту часть, что когда-то была джедаем.
- Ты не джедай, - сказал Сидиус, прощупывая почву. Мальчик даже не прикрывался своими собственными щитами. Его щитом стала Темнота. Сейчас Вейдер защищал сына так же, как когда-то на Звезде Смерти, когда ему пришлось блокировать удар Скайуокера, чтобы защитить от Императора.
- Я не джедай. Все ошибаются, - ответил Люк Скайуокер. - Абсолютно все, - в словах слышалась горечь. - Но я и не ваш ученик.
Вызов брошен, и ему, Дарту Сидиусу, надо его принять.
Вейдер напрягся, готовясь к удару. Ученик все правильно понял. Он слишком хорошо знал Сидиуса, знал его предпочтения. Смерть не от одного удара, а от тысячи порезов.
- Чудно, Лорд Вейдер, вы славно потрудились, - удар по слабому месту. - Обратив его во Тьму...
Похоже, юнец даже не представлял той огромной разницы между Темной стороной и Тьмой. Вейдер скорее всего очень жаждал его смерти, раз решился на подобный шаг. Очень опасный шаг.
Мальчик, а так ли ты уверен в своем отце? Тьма не имеет сомнений. Она не сожалеет, и старший ситх знал об этом. Он познал Тьму, а этот мальчишка оказался в водовороте незнакомой стихии. Тьма вздрогнула, пойманная в ловушку, выбитая из колеи непривычным сомнением, готовая ударить. Вот только по кому? Но Тьма помнила - она сохранила воспоминания и чувства доверчивого мальчишки.
* * *
Клинки встретились. Желтый и красный. Люк сомневался. Вейдер выключил клинок первым.
- Что? - поинтересовался он, нисколько не боясь включенного клинка сына.
Люк деактивировал меч.
- Зачем тебе это? - спросил он, глядя прямо в визоры маски.
- Я не хочу чтобы тебя убили, - ответил ситх. - К тому же, бой у тебя в крови.
По спине Люка пробежал холодок. Его сканировали, искали причину, следили за реакцией на ответ. Он заставил себя замереть, открыться, не защищаясь и не атакуя.
Отец кивнул своим мыслям.
- Если продержишься пятнадцать минут, когда я буду сражаться вполсилы, то можешь посетить со мной все Звездные разрушители Эскадры Смерти.
- А если в полную силу? - спросил Люк.
- Люк, я уже говорил, что предпочитаю видеть тебя в мире живых, - ответил отец.
Люк лишь усмехнулся, активируя клинок. Типичная забота в ситхском исполнении.
А вот после первого удара ему уже было не до смеха. Отец явно не преувеличивал насчет собственных способностей. Тут бы продержаться хотя бы три удара! О минутах речи вообще не шло.
* * *
Мысленная связь. Когда было непонятно, где заканчиваются эмоции отца, и начинаются его собственные. Чувство вины принадлежало не ему. Открываясь впервые за долгие годы, Лорд Вейдер испытывал вину. За то, что пришлось взламывать сознание сына, чтобы защитить его, вытаскивать воспоминания, часть которых сын не только хотел скрыть от него, но и вообще ото всех. И при этом постоянно напоминать юнцу, что в случае его ошибки Император поступит более жестоко. Сидиус полностью выпотрошит сознание и сотрет личность. Смерть будет мучительной и очень желанной, потому что Император был Мастером ментальных пыток.
Вейдеру было тяжело открываться. Он боялся задеть сына, показать то, что его ребенок не должен был знать, не должен был никогда почувствовать. Но сейчас Вейдер считал это необходимым и потому своей железной волей он держал эту связь. В конце концов, он не мог постоянно закрываться от сына. Прошлое можно узнать из архивов. Сведения о джедаях и Светлой стороне можно было тоже почерпнуть оттуда же. Для этого не обязательно открываться. Это надо было сделать для другого - для доверия.
"Мне все равно, на какой ты стороне Силы, если ты на моей стороне", - сказал тогда ситх.
* * *
- Успокойся, - голос был низкий и глубокий, настоящий и живой. Взрыв... Что случилось? Где он? Что с остальными? Он справился? Он выдержал? Но где же он?! Вокруг только темнота и боль. Тело нестерпимо болело, но нужно было держаться, держать щиты. Он не имеет правя на ошибку. И никогда не имел.
- Убери щиты. Не трать на них силы, - попросили более настойчиво. Он послушался, на секунду осмелившись это сделать, чтобы хотя бы вздохнуть полной грудью. Позволил себе момент слабости. Его накрыло словно темным, теплым, ватным одеялом. Он понял, он почувствовал - это отец. Отец закрыл его собственным щитом.
- Впусти, - потребовали уверенным тоном, но с некоторой осторожностью. Хотя на самом деле спрашивавший мог с легкостью ворваться в сознание Люка. Но он открылся, и в тело влилась теплая, кажущая такой знакомой и близкой живительная энергия. Она переплеталась с его собственной, более холодной и остывшей.
