— Вот что, «семерка», принимающий доложил, вы вернулись на тральщике, — недоверчиво сказал комэск-1. — Это как?
— Обычно. Раскрыли элементара…
— Он не раскрывается. До конца боевой операции не раскрывается.
— Не должен раскрываться, — уточнил командир «семерки».
— Он запаролен лично на меня! А российские пароли, чтоб вы знали — самые надежные в мире!
Пилот с отвращением покривился, и комэск свирепо на него уставился.
— Раскрыли элементара и по мехруке доползли до тральщика, — продолжил командир.
— Доползли? После двух недель в элементаре? После элементара стоять не могут, не то что ползти!
— Но стоим же, — намекнул стрелок.
— На стимуляторе любой дурак простоит.
— А мы что, дураки, чтоб лучшие в мире российские стимуляторы жрать? — брякнул неугомонный стрелок. — Мы жить хочем.
Комэск не сразу нашелся с ответом.
— …доползли до тральщика, — невозмутимо сказал командир. — Взяли управление на себя и прилетели.
— Не могли вы взять, — пробормотал комэск. — Люки боевых кораблей снаружи не открываются.
Командир выразительно промолчал.
— И управление запаролено на командира! Управление — точно запаролено! А российские пароли…
— Не было оно запаролено, — хмуро сказал командир. — Командир тральщика погиб, левый оператор тоже, там правый в управляющем коконе висел. Сломанной рукой нас ловил, пока не отключился.
— Герой, — зло буркнул комэск. — Русские отморозки, сплошь герои, европейцев непонятно чем бьете… Почему не дождались сменного экипажа? На тральщике — уникальная система управления!
— Там оператор от стимулятора умирал, — сказал пилот и качнулся. — Его в медблок надо было.
— Не помер бы! — проворчал комэск. — Я же от них не умираю. За разбитую посадочную площадку стукну на оклад, понятно? Свободны.
Командир аккуратно поддержал «поплывшего» пилота, и экипаж поплелся в медблок.
— Кто бы объяснил, зачем он держал нас по стойке на докладе? — вопросил стрелок. — Или не видел, что на ногах не держимся?
— Потому и держал. Чтоб спесь немного сбить. Не злись, это флот. Здесь жалость не в ходу. Все на ногах не держатся, все докладывают стоя.
— Да, но европейцы, к примеру, сначала лежат в медблоке, а потом на доклад!
— Так они и получают от нас постоянно. Еще про официанточек вспомни.
— Европейские официанточки — класс, — согласился стрелок.
— Наши медички не хуже.
— Да, но они нас мужчинами не воспринимают, — вздохнул стрелок. — А вот официанточки, как мне кажется…
— Какой ты для медичек мужчина? Только что из яйца, потный, вонючий, две недели не мытый, мышцы трясутся, еще массаж тебе делай, укрепляющие процедуры…
— Это да, — согласился стрелок. — Со штабными не сравнить. Даже с техниками, и то не сравнить. Оп! Лови пилота!
Они вдвоем подхватили сомлевшего друга и наконец ввалились в вожделенный медблок.
— Куда? — удивилась медичка на входе. — На регистрацию!
— А доброта у русских уже не в чести? — вяло спросил стрелок. — Не видишь, пилот поплыл?
— Еще бы тут клоны рты раскрывали! — вспылила женщина. — Умники! Вас кто лечить будет? Процедурные сестры работают по регистрационным спискам! На регистрацию! Поплыл он… далеко не уплывет! Потом в гардероб и оружейку, а то запретесь в палату в боевых скафандрах! Ну почему, как наши, так обязательно свиньи?
— А как же, мы такие… — пробормотал стрелок, закатил глаза и упал на спину.
Медичка уставилась на шатающегося командира и всплеснула руками.
— Дотащишь двоих? — жалобно спросила она. — Я эвакуаторов не дозовусь, они из приемного не забирают, говорят, им не оплачивают работу внутри медблока…
— Дотащу, — пообещал командир шепотом, выпустил пилота и рухнул ничком…
* * *
— Чистый! — блаженно потянулся в коконе стрелок. — Сытый! Ничего не чешется, не свербит, не трясется! И фильмы на этот раз новые. Мне «Сибирские амазонки» так на душу легли — м-м-м! Вот это девочки, почти как европейские официанточки, честно! Благодать! Еще бы медички не орали на процедурах. Кстати, а как мы сюда попали?
— Медички тащили, — меланхолично сообщил пилот из соседнего кокона. — И командира тоже, а он вон какой. Потому и орут.
— Тс…
Дежурная медсестра весело поглядела на них из-за перепонки:
— Очухались, тяжелые? Ну вы и наглецы. В следующий раз чтоб сами, ножками, понятно?
— В следующий раз на вылет не пойдем, сразу сюда! — заверил стрелок. — Это чтоб гарантированно ножками.
— Во-во. Тут с вами пообщаться желают. Первая массажистка отделения старших офицеров, цените!
И ее улыбка исчезла в коридоре. Стрелок тревожно глянул на командира, тот недоуменно пожал плечами, и все трое уставились в ожидании на вход.
Первая массажистка, а проще говоря, личная медсестра директора матки, оказалась стройной, высокой и, вероятнее всего, красивой, но из-за маски не видать. Женщина шла грациозно, покачиваясь в нужных местах, уверенная в своей неотразимости.
— Ребята, — необыкновенно ласково проворковала медичка из-под маски. — Говорят, у вас опять номер тринадцать отличился? Это не вы?
— Это не мы! — заверил стрелок. — Мы с «семерки».
— А с «тринадцатого» кто?
— О! — оживился стрелок. — Я им передам ваши интересы! Оне сами расскажут! И покажут! Вас как, извините, звать?
— Света, — подумав, сообщила медичка. — Я — Света.
— Ах, Света! А не откроете ли личико?
— Не положено, инфекция.
— Но как я вас «тринадцатым» распишу? — возразил стрелок.
Медичка снова задумалась.
— Скажите — Света, — решила она. — Пусть спросят, я выйду.
— А личико?
— А личико — «тринадцатым»! — язвительно отозвалась медичка. — Они — герои! У европейцев эскадренного флагшипа разнесли, а вы? Вы в тральщике приперлись обратно! И в приемном сомлели. Слабаки, а туда же, личико им…
— И все-то вы знаете, — вздохнул стрелок. — Ничего-то от вас не скрыть. Прямо в самое нутро зрите — особенно на операциях. Вы, кстати, операционная сестра или массажистка? Нам массаж положен.
Женщина пренебрежительно фыркнула и удалилась.
— Не все она знает, — заметил командир. — Но очень хочет. Делайте выводы, ребятки.
— Мы делаем! — отозвался пилот. — Ты прав был, как всегда, командир, когда советовал помалкивать.
— То-то.
— Дожили: резидент европейцев по матке шляется, а мы ему ничего сделать не можем! — зло сказал стрелок. — «Тринадцатого» ему подай! А из трассера в задницу?!
— Не ему — ей.
— Тем более!
— «Тринадцатого» я и сам бы не против посмотреть, — заявил от входа молодой офицер.
