Кроуэлл очутился в изысканно обставленной комнате, как в любом американском посольстве на Земле.
Фиц-Джонс указал на кожаное кресло, и Кроуэлл позволил мягкой раковине поглотить его тело.
— Разрешите налить вам чего-нибудь. Выбирайте — бренди с водой, бренди с содовой, бренди с бренди или, может быть, — Фиц-Джонс заговорщически подмигнул, — немного бургундского, «Шато-де-Ротшильд» 23-го года?
— Боже мой! — Кроуэлл знал, что собой представляет вино этого урожая.
— Каким-то образом, видимо по ошибке, сюда забросили небольшой бочонок вместо ящика с иммиграционными бланками. — Фиц-Джонс сокрушенно покачал головой. — Такие вещи неизбежно распутствуют… ик, простите… сопутствуют нашим попыткам действовать в рамках межзвездного бюрократического порядка. Мы, американцы, стараемся приспосабливаться…
Кроуэлл пересмотрел свою прежнюю оценку. Судя по всему, Фиц-Джонс «приспосабливался» уже целый день.
Посол вернулся с двумя высокими стаканами для виски, наполненными вином густого красного цвета.
— Вы хотели меня видеть по какому-то конкретному поводу?..
— Скажем так: я хотел повстречаться с кем-нибудь, кто не работает на Компанию. Мне нужен взгляд стороннего наблюдателя на то, что здесь происходило за последние десять лет. Я понимаю, в сущности, ничего такого особенного не было…
Фиц-Джонс экспансивно взмахнул рукой: еще миллиметр, и вино расплескалось бы. Отто оценил многолетние упражнения, которые позволили довести этот трюк до совершенства.
— Не совсем, не совсем… Жизнь в этом, извините за выражение, мирке шла своим чередом. Все здесь трудились в поте лица своего, а мне было абсолютно нечего делать. И вдруг начались исчезновения. Управляющий Малатеста был официальным главой планеты! Вы только вообразите, сколько на меня свалилось всяких бумаг. Я сидел на субпространственной связи часами и наконец… Скажите, доктор Кроуэлл, вы умеете хранить секреты?..
— Полагаю, как и любой другой человек.
— Ну да… Впрочем, это уже не секрет. Словом, я переговорил с высшими чиновниками Конфедерации на Земле, и там решили послать сюда следователей. Ну те явились — блестяще разыграли роли ученых парней и только начали что-то здесь вынюхивать, как… тоже исчезли.
— Два геолога?
— Совершенно верно. И что бы вы думали? Раз исчезают два человека, значит, по идее, Конфедерация должна выслать сюда целую армию, чтобы разобраться, что же здесь происходит. Но нет! Я наконец добрался до какого-то там заместителя секретаря, и он мне говорит: мы, мол, не можем транжирить людей из-за ваших «мелких интриг» на Бруухе.
— Довольно странно.
Первым пунктом в единственном донесении, которое отправили агенты, значилось предупреждение о ненадежности посла.
— То-то и оно. Поэтому я не думаю, что с агентами случилось то же самое, что с Малатестой… э-э… что они мертвы. Должно быть, у них был припрятан где-то неподалеку легкий корабль, и когда они выяснили, что хотели, то попросту улетели. Черт подери, и знаете, что самое оскорбительное? Мы до сих пор не имеем ни малейшего понятия, что случилось с Малатестой. Между тем они — я уверен — все выяснили.
«Очень похоже на то, что они и впрямь-таки выяснили».
— А разве не могла Конфедерация прислать новых агентов и ничего вам не сообщить?
— Нет, не могла. Это нарушение законов. Я единственное официальное лицо на этой планете. Меня обязаны уведомлять обо всем. С тех пор как агенты исчезли, появились всего два новых человека. Один — это новый помощник доктора Штрукхаймера: я уже положил на него глаз. Думаю, он тот, за кого себя выдает. Второй новичок — это, разумеется, вы.
Кроуэлл захихикал.
— Ха, воображаю себя шпионом! В таком случае вы, наверное, частенько будете ублажать меня вином?
Фиц-Джонс улыбнулся, но глаза его остались холодными.
— Конечно! Его нельзя долго хранить. Строго между нами, я жду, что новый агент объявится со дня на день. Им может быть кто угодно. Вы слышали о кальке личности?
— Приходилось.
— Они могут снять ксерокопию с кого угодно, — Фиц-Джонс высосал последние капли вина. — Конечно, такая выдающаяся личность, такой видный человек, как вы, вне подозрений. Слишком много людей заметили бы ваше отсутствие… — Но в глазах посла Отто снова прочитал: он лжет, он подозревает.
«Насколько опасен этот утонченный пьяница?»
— У вас есть какие-нибудь догадки насчет Малатесты?
— Мне кажется, что подозреваемый номер один — Киндл, новый Управляющий. Но, с другой стороны, он никогда не стремился к этому посту: работы в два раза больше, а прибавка к жалованью — гроши. Помимо прочего, он очень озабочен, как бы то, что произошло с Малатестой, не случилось и с ним.
— Вы его хорошо знаете?
«Осторожнее. Я становлюсь чересчур любознательным».
— О-о, довольно хорошо. Когда я занимал пост на Ламарре, он состоял там на государственной гражданской службе. Держал большой пакет акций Компании. Как только на Бруухе открылась должность помощника Управляющего, он тут же перебрался сюда и принял дела. Меня перевели на Бруух всего лишь годом позже, так что мы встретились так, словно и не расставались.
«Пора менять тему разговора».
— Ламарр… Я, конечно же, слышал об этой планете, но никогда там не был.
— Прекрасный мир… — Фиц-Джонс решил было снова показать свой широкоплескательный трюк, но вовремя удержал себя…
В его комнате кто-то учинил обыск. «Любительская работа, — отметил Кроуэлл. — Вероятно, дело рук помощника Фиц-Джонса». Сыщик не заметил волосков, налепленных на дверце стенного шкафа и крышке чемодана. Кроуэлл вздохнул. Отто заслуживал большего.
…В полночь уличные фонари погасли. Кроуэлл надел очки ночного видения, которые успел купить в магазине Компании, и пошел к главному складу, располагавшемуся в километре от отеля. По дороге он никого не встретил.
Зная, что у любого сторожа тоже есть ночные очки, Кроуэлл подошел к складу по параллельной улице и, не доходя квартала, тихонько уселся за углом какого-то здания. Целых полчаса он наблюдал за входом.
С удовлетворением убедившись, что склад не охраняется, Кроуэлл пересек площадь, подошел ко входу и осмотрел замок. Простой висячий замок с магнитным кодом. Он отомкнул его в две минуты.
В дальнем конце помещения он обнаружил незапертую дверь. «Поскольку она открыта, — подумал Отто, — то вряд ли там есть что-то такое, что заслуживает утайки». Все же для очистки совести он зашел внутрь.
Рядом со стеной шел широкий желоб, наполненный смесью песка и опилок. У противоположной стены возвышалась гора пластиковых мешков, набитых той же смесью. В дальнем конце комнаты стояли большой таз и две огромные бадьи. На полке над тазом выстроились несколько жестянок размером с поллитровую банку из-под краски. Очевидно, в этом помещении готовили ту самую смесь, которой посыпали мокрый пол в шахте, чтобы туземцы не оскальзывались.
