– О, отлично!
Майлз, которого превосходили числом и довели практически до капитуляции, все же попытался исправить ситуацию:
– Хотя, предполагаю, цифры сопоставимы. Бетанская продолжительность жизни по сравнению с барраярской и все такое.
Катерина поморщилась, но героически скрыла это улыбкой.
«Что ж, кто-то должен был это сказать». Корделия внезапно поняла, что хочет сделать – и то, как забавно выглядел сейчас уязвленный Майлз, было тут не при чем. Она повернулась к Оливеру и произнесла, решительно и четко:
– Если ты только способен дать мне слово насчет всего одной вещи, Оливер, пообещай, что переживешь меня.
Оливер выглядел ошарашенным.
– Я… постараюсь? – рискнул он. Он потер пальцем губы, и в его глазах медленно зажглось понимание. Рука, как бы случайно обнимающая Корделию за плечи, прижала ее крепче в безмолвном жесте поддержки.
Майлзу потребовалась целая минута, чтобы сообразить, о чем они, но, в конце концов, он, кажется, справился, отозвавшись неопределенным «А-а». Вот у Катерины не возникло никаких проблем с тем, чтобы понять ее как женщина женщину, и она ответила свекрови мрачным кивком.
Вскоре вечер закончился – трое слишком устали, а четвертый… выглядел так, будто ему требовалось очень многое переварить. Но за Корделией хотя бы никто не увязался, когда она пошла проводить Оливера до дверей, и там они обменялись – увы, только лишь – поцелуем и пожеланием доброй ночи.
Он наконец-то выдохнул:
– Уфф. Все это…
«Прошло отлично? Или скверно?»
– …включало больше политики, чем я ожидал.
– Майлз последнее время ведет себя очень по-графски.
– Я так и не понял, как он все воспринял, а ведь я сидел прямо перед ним и наблюдал.
– Я так думаю… он еще выскажет свои дальнейшие сомнения нам прямо в лицо – хотя еще более вероятно, что он вывалит их на бедняжку Катерину, – однако перед посторонними мы все выступим единым фронтом. – По крайней мере, она горячо на это надеялась.
– «Я против моего брата, и мы с братом против всего мира»?
– Вот в двух словах все о взаимоотношениях Майлза и Марка. Так что у него есть опыт.
– Сказал бы, что мне не терпится это увидеть, – вздохнул он, – но вообще-то я готов потерпеть.
Корделия хихикнула.
– Я увижу тебя до завтрашнего вечера на базе? – Откуда они отбывали на катере на скачковую шлюпку, затем на ней – на борт «Принца Серга».
– Боюсь, что нет. Мои помощники составили для меня длинный список того, что я должна просмотреть, прежде чем сбегу от них на целый день в пределах досягаемости всего-то трех десятков каналов по сжатому лучу. – На день и две ночи на борту, выпавшие им благодаря счастливому случаю с расчетом орбит. Хотя, если вспомнить, что Оливер некогда имел дело с расписанием самого занятого человека в Форбарр-Султане, случайностям там явно не было места.
Он ушел к машине, а она вернулась в дом. «Итак, мы благополучно миновали второй П-В туннель». Сколько еще их придется пройти, чтобы целыми и невредимыми достичь дома?
Ночью Корделия встала в туалет, а после со знакомой досадой поняла, что уже не сможет заснуть. Она вышла в кабинет отыскать отчет поскучнее. Ей было из чего выбирать, и в конце концов она остановилась на чем-то касавшемся финансов и устроилась в уютном кресле. Через полчаса, все еще не заскучав достаточно, чтобы заснуть, она подняла голову на негромкий стук в дверь.
– Ты там не спишь? – раздался тихий голос Майлза.
– Для тебя — не сплю. Заходи.
Майлз проскользнул внутрь. Пижамой ему служили старая футболка и свободные трикотажные подштанники. Пока он шел к указанному ею креслу, то опирался на трость, не пытаясь скрыть необходимость в ней, и сел с тихим «у-уф».
– Ты выглядишь... измотанным. – Лицо в морщинах, помутневшие глаза, тронутые сединой волосы взъерошены.
– А. Припадок. – Он пренебрежительно пожал плечами.
– Спровоцированный или, м-м, естественный? – Специфическая эпилепсия осталась у него после криозаморозки, из-за которой он и вылетел с военной службы больше десяти лет назад. Сейчас уже почти пятнадцать лет, кажется? Команда неврологов из Имперского госпиталя сконструировала для него стимулятор, хоть и внушающий определенные опасения, но позволяющий контролировать припадки. Это устройство провоцировало приступы в выбранный им момент и в выбранном месте, вместо потенциально опасных и неудобных спонтанных. Методика работала — но лишь когда он пользовался им регулярно.
– Вызванный. Я терпеть не могу похмелье после припадка, но у меня повышался уровень показателей, и я не хотел рисковать испортить поездку на «Серг».
– Я рада, что ты стал благоразумнее.
Его губы слегка дернулись.
– Катерина настояла. Вообще-то.
– В таком случае, с твоей стороны было разумно жениться на ней.
– О, да.
– Я думала, после них ты спишь как убитый.
– Они нарушают мозговую биохимию сна. Иногда я вырубаюсь мгновенно, иногда они вызывают бессонницу.
– Добро пожаловать в мой клуб.
– Да, но мне не, как там, семьдесят шесть?
– В яблочко. Отлично.
– У тебя недавно был день рождения. Я вспомнил, потому что мы посылали видео с детьми.
– Это лучший подарок.
Он слегка улыбнулся и постучал тростью по полу.
— Я не спал и размышлял над нашим вечерним разговором.
– А? – Она отложила ридер в сторону, пряча озабоченность. «Не подсказывай свидетелю».
– Те старые слухи в Форбарр-Султане?
– Не слишком конкретно, милый.
Он кивнул.
– Полагаю, что так. – Набрал воздуху в грудь и решился: – В частности, слухи о Джесе Форратьере. И папе. Когда они были молодыми.
Ха. Не то, к чему она готовилась. Нечто гораздо более древнее, чем история с Оливером.
– Дело в том, что я слышал их не только от людей, пытавшихся меня взбесить. – Он поколебался, – Так... они действительно были, э-э, любовниками? Я имею в виду: они же приходились друг другу свояками.
– М-м… Эйрел никогда не посчитал нужным подтвердить это для тебя или опровергнуть?
Майлз выглядел так, будто ему крайне не по себе.
– Я никогда не спрашивал, – ответил он и добавил: – Но он никогда открыто не отрицал этого, как делал с другими вещами. Например, бойню на Комарре. Эта тема никогда не переставала его злить.
– Там было на что злиться.
– О, да.
Корделия вздохнула:
– Так... ты считаешь, у меня есть право или обязанность рассказать тебе то, чем Эйрел так и не счел нужным с тобой поделиться? Что у тебя есть право знать? – она надеялась, он понял – вопрос не риторический.
