Оправдывались самые худшие предположения Таманцева относительно тактики, которой станет придерживаться серв-соединение.
– Всем в укрытия! – скомандовал он на частоте общей связи. – Флора, ты где?
– Я в безопасности, – пришел уклончивый ответ.
– Почему до сих пор работают энергосистемы города?
– Келган отверг все мои доводы.
– Проклятье…
– Не все потеряно, Иван. Найв взялся выключить энергоснабжение.
– Боюсь, через пару минут будет поздно. Связь с ним есть?
– Нет. Он уже на подземных уровнях, его коммуникатор недоступен.
– Хорошо бы он успел. «Фалангеры» готовят залп, и нацелен он явно не на Рубеж. Мы не можем помешать им – тридцать километров далековато для оперативных ракет «Хоплитов»!
– Иван, уже ничего нельзя изменить. Найв либо успеет, либо нет.
Рок…
Похоже, древнее название планеты начинало оправдывать себя.
* * *
Келган стоял у панорамного окна и мрачно смотрел на раскинувшийся под его ногами город. Скрестив руки на груди, избранный ждал дальнейшего развития событий. Ричард только что доложил ему, что отряд андроидов сформирован и начал выдвигаться к Рубежу.
В качестве наблюдательного пункта Келган избрал наивысшую точку города – Дворец Правосудия.
Огромное здание занимало всю площадь самой верхней террасы, здесь никогда не выключалось освещение, сотни сервомеханизмов обслуживали комплекс, где раз в месяц по традиции заседал Совет саттов. Кроме технических сервов, в зданиях дворца постоянно находилось множество андроидов, исполнявших роль прислуги во время официальных приемов и торжеств.
«Фалангеры», встав на позиции, выдвинули дополнительные гидравлические упоры. Глубоко вдавившись в податливую почву, они обеспечивали дополнительную устойчивость машин при массированном ракетном запуске.
Системы «Одиночек» получали данные от «Хоплитов», оснащенных специализированными сканирующими комплексами, и от передовых разведывательных групп, находящихся уже в десятке километров от укреплений Рубежа.
Целевые мониторы выделили две приоритетные точки для немедленного удара.
Обе цели характеризовались плотными скоплениями сигнатур человекоподобных машин.
В немой тишине притихшего леса с ревом разрядились тяжелые ракетные установки «Фалангеров», и машины, не дожидаясь результатов залпа, вновь начали преображаться, выпрямляя ступоходы, убирая системы дополнительной устойчивости.
Они возобновили движение к Рубежу одновременно с тем, как на территории города взъярился неистовый огонь разрывов, будто в двух местах началось внезапное извержение вулканов.
Часть ракет оказалась нацеленной на отряд вооруженных андроидов, выдвигавшихся к Рубежу со стороны города. Удар титанической мощи обрушился на средний уровень мегаполиса, взрывы ложились плотно, выбивая тридцатиметровые воронки в камне, окрестные строения сминало, будто картонные игрушки, облако дыма и пыли накрыло несколько квадратных километров. Из клубящегося вихря, в котором продолжали сверкать вспышки, выбрасывало тонны каменных обломков, выбитые с корнем горящие деревья, фрагменты зданий, разваливающихся уже в воздухе. Казалось, ничто и никто не в состоянии уцелеть среди буйства ракетных попаданий, однако основная цель залпа – отряд андроидов, введенных Ричардом в боевой режим, практически не пострадала, – сервомеханизмы зафиксировали запуски, успели просчитать траектории и бросились врассыпную, каждый выискивая подходящее укрытие.
Теперь, в облаке дыма и пыли, около полусотни человекоподобных машин вновь начали собираться вместе.
Келган стоял у окна, когда первый ракетный удар обрушился на город.
Он не успел ни испугаться, ни ужаснуться открывшемуся на миг зрелищу, даже звон лопнувшего под ударом воздушной волны стекла не успел почувствовать глава сатта избранных, потому что вторая волна выпущенных «Фалангерами» ракет через доли секунд поразила Дворец Правосудия, где сканирующие системы «Хоплитов» зафиксировали самое плотное в городе скопление машин и энергопотребляющих систем.
На миг показалось, что здание уцелеет, оно словно подернулось легкой дымкой, а потом вдруг в клокочущем вихре разрывов фасад начал рассыпаться на фрагменты, этажи проваливались, растущее в форме гриба с многократно перекрученной, будто канат, ножкой облако поглотило верхнюю террасу мегаполиса, поднимаясь выше горных пиков.
Когда город потрясли первые ракетные попадания, эмглан уже находился близко к цели.
Он двигался внутри городских уровней, придерживаясь технических коммуникаций, но даже тут его настигла волна мгновенной агонии.
Пытаясь отдышаться, Найв прислонился к стене.
Вспышки секундных человеческих эмоций били наотмашь, от них не спасало ничто. Такова доля эмглана – воспринимать самые яркие, самые болезненные всплески мыслей других людей.
Полузадохнувшийся от хлещущих ментальных ударов Найв с надрывом подумал: а ведь счастье и любовь – равные по силе эмоции…
Что греха таить – во время опасной экспедиции к «Когтю» он вдруг начал ощущать некое возрождение, как будто его душа, долго блуждавшая в потемках никчемных человеческих помыслов, вдруг вышла на свет, к теплым ласковым водам ментального источника жизни. Мысли Ивана и Флоры, которые он ловил украдкой, внезапно осветили жизненный путь, возвращая память о настоящих и сильных чувствах, способных укреплять волю, возвращать веру, смахивая, будто плесень, вековой налет цинизма…
Хватит…
Размечтался…
Найв со стоном выпрямился, нужно идти дальше, вопреки боли, наперекор отзвукам агонии отлетающих в вечность бессмертных душ.
Даже для Келгана Найв не желал подобной участи, эмгланы – особые существа, их восприятие мира резко отличается от восприятия Теней или Избранных.
Найв понял главное – не только окружающая реальность и превратности злой, а порой и беспощадной судьбы властны над миром. Иван и Флора доказали ему, что судьбу, да и саму реальность можно изменить, если твои чувства неподдельны, а душа не замкнулась в коконе конформизма и страха.
Мысли пролетали обрывочными ощущениями восприятия разорванной данности.
Мир, Рок, город уже никогда не станут прежними.
К ним пришло главное Изменение…
Заставив повиноваться собственное тело, эмглан выпрямился, продолжая путь. Пошатываясь, он брел тускло освещенными тоннелями, понимая, что в таком темпе ему не успеть, порой технические коммуникации становились узки для человека, и приходилось искать обходные пути, а резкие, но пока отдаленные толчки гнали его вперед и вперед на пределе моральных и физических сил, с одной мыслью – я не хочу, не смогу перенести еще одну волну массовой агонии…
