Вольдемар огляделся в поисках остальных. Вот они, по-прежнему идут за своим командиром и не могут понять, почему он предпринял столь странный маневр и не отвечает по радиосвязи. Дескин попытался восстановить управление машиной. Быстро выяснилось, что маршевый двигатель не пострадал, полностью управлялся и работал без сбоев. Вот только указатели уровней топлива и окислителя в баках на экране отсутствовали, но на обратный путь должно хватить. Знать бы еще, куда лететь. Из четырех маневровых двигателей нормально работал только левый, верхний включался только с постоянным вектором тяги, два остальных не подавали никаких признаков жизни, если так можно сказать про двигатели. Связь, радиолокация, оптические системы и навигация вырубились начисто. Истребитель оглох, потерял ориентацию, лишился голоса и ослеп, если не считать собственных глаз пилота.
До ведомого наконец дошло, что ведущий истребитель поврежден. Он подтянулся почти вплотную, так, что пилот стал хорошо виден в фонаре своей кабины. Вольдемар жестами попытался пояснить ситуацию, что истребитель поврежден, а сам он ранен. Судя по реакции ведомого, внешних повреждений на обшивке не было. Что же могло взорваться внутри? Решение этой задачи пришлось отложить до возвращения на базу. Ведомый вышел вперед и начал поворот на нужный курс. После нескольких неудачных попыток Вольдемару удалось пристроиться за ним и осторожно начать разгон. Вторая пара следовала чуть позади, прикрывая поврежденную машину командира.
Часы возвращения на базу тянулись крайне медленно. Радовало только то, что кое-как накрученные на правую голень повязки вроде подсохли – видимо, ногу посекло несколькими мелкими осколками. Немного вернулась чувствительность к левой ноге, но вернулась она сильной болью. Пришлось прямо через комбинезон вогнать в бедро шприц-тюбик с обезболивающим, и боль отступила. Правую ногу он по-прежнему почти не чувствовал. И вот это было по-настоящему плохо. Наконец на фоне черноты космоса появилась светлая точка, отражающая свет местной звезды, – база. Там истребитель ждал ангар и ремонт, а Вольдемара – госпитальная койка и лечение. Он уже понял, что на ближайшее время отлетался.
С первого захода в проем ангара попасть не вышло. В последний момент удалось увернуться от столкновения с базой и пришлось идти на второй заход. Сам заход вместо обычных двух минут занял больше двадцати. Машина вела себя как пьяный грузчик на площадке космопорта. Истребитель никак не хотел стабилизироваться на нужном курсе, при попытке повернуть начинал вращаться вокруг продольной оси, а торможение приводило к боковому смещению. На исправной машине автоматическая система стабилизации парировала все эти явления, но сейчас она не работала, и все приходилось делать самому, при помощи одной ноги и полутора маневровых двигателей.
С большим трудом удалось направить истребитель в створ ворот ангара, но при попытке затормозить машину повело вправо. Два правых пилона оторвало от корпуса, и они остались снаружи, кормовая часть зацепила проем, скрежет металла прошел по корпусу и достиг ушей пилота. Вольдемар торопливо выключил тягу всех двигателей, истребитель боком проехался по ангару, дернулся и застыл, остановленный тормозным электромагнитом базы. К счастью, заранее подготовленный к приему аварийной машины ангар был пуст, а проем ворот мог выдержать и не такие нагрузки без потери герметичности. Красный индикатор на панели сменился сначала желтым, а потом и зеленым – давление воздуха в ангаре достигло значения, позволяющего открыть фонарь. Защелки и механизм открывания не пострадали. Не успел фонарь открыться полностью, как в ангаре появились люди. Первыми до пилота добрались медики, Дескина осторожно извлекли из кабины и прикрепили к носилкам. На правой ноге поверх бинтов выступили кровавые пятна, но кровь уже засохла, саму ногу он почти не ощущал. Один из медиков сделал Вольдемару укол, и он постепенно уплыл от всех неприятностей в блаженное бессознательное небытие.
Проснулся Вольдемар от боли в правой руке, причем именно проснулся, а не пришел в себя. Повернув голову вправо, увидел главного врача базы, вытаскивающего иглу шприца из его руки.
– Проснулись? Вот и прекрасно. Как самочувствие?
– Еще не понял.
Вольдемар некоторое время прислушивался к собственному телу.
– Левая нога болит, правую почти не чувствую, со спиной что-то не так.
– Болит? Это хорошо, что болит, это очень хорошо.
– Доктор, что со мной?
– Да как сказать… – замялся врач.
– Говорите как есть, – потребовал Дескин.
– У вас позвоночная грыжа, компрессионная травма обеих ног, мелкие осколки я уже вынул, их можно не считать.
Осознав сказанное, Вольдемар задал только один вопрос:
– Я смогу ходить?
– С большой долей уверенности я могу сказать, что инвалидная коляска вам пока не грозит. Чувствуете?
Врач уколол большой палец на правой ноге.
– Да, не очень хорошо, но чувствую.
– Вот видите, значит, сжатие позвоночного столба не слишком сильное. Однако вам все равно предстоит сложная операция. Насколько я знаю, ваша страховка покроет затраты на операцию, но советую найти клинику получше. Здесь я вам помочь ничем уже не могу, первым же транспортом вас отправят на Леду.
– Спасибо, доктор. Вы не знаете, что взорвалось в кабине?
– Пиропатрон отстрела аварийной капсулы. Электронщики уже потрошат бортовой компьютер вашего истребителя, но дело, похоже, в дефектном детонаторе.
Раньше такого на истребителях не случалось. На старых «ратах» аварийная капсула и система ее отстрела считались супернадежными, и ни о чем подобном Вольдемар не слышал. На новом истребителе решение на отстрел принимал не пилот, а компьютер. Если компьютер здесь ни при чем, то значит, дефектным был сам пиропатрон. Корпорация Кагершема отказалась продать конкурентам надежный, хорошо отработанный узел, и тем пришлось создавать его заново, с нуля. И вот результат. Кагершемам все-таки удалось достать его, пусть даже таким путем. С собственной судьбы мысли Дескина свернули на результаты атаки.
– Чем закончилась атака? Потери большие?
– Больше, чем хотелось бы. Потребовалась вторая атака. От истребителей осталась половина, почти все поврежденные. Штурмовиков уцелело всего семь. Да и то сказать – уцелело, механики говорили, что два все равно пойдут на списание. Десятка полтора живых пилотов подобрали спасатели, еще четверых нашли мертвыми, остальные пропали. Так что вы у меня не единственный пациент, и вам еще повезло.
– Мы все-таки победили, – слабо улыбнулся Вольдемар.
