– Да перед тем, как говорить, что моё человечество приносит себя в жертву, вытер бы молоко со своих губ! Может, вы и помогаете нам, но мы жизнь теряем, чтобы вы применили своё… супероружие, игрушку со временем! Сколько смертей моей цивилизации тебе нужно, чтобы оправдать своё назначение главой Формации и доказать состоятельность вашего государства как защитника вымирающих динозавров?!
Майкл выставил руку, а его глаза погрузились в кровавое пламя. Лицо выражало крайнюю нетерпимость и раздражение. Но его уверенность не оставляла взрослому никаких шансов. Ашкан оторопело отскочил, потеряв дар речи, обезумев от испытанного шока! В головах появился свист, а значит процесс запустился. Но внезапно американец что-то ощутил: ему не хватало воздуха, глаза начали слипаться, словно он не спал несколько суток, мышцы охватила боль, а в мозгу усилился гул. Юноша почувствовал слабость… Справа от него, сосредоточившись на Майкле, стоял патриец, вытягивающий из американца эвотоны. Он сумел ювелирно и с первого раза отыскать уровень, который равнялся количеству эвотонируемых частиц у иранца, который, в свою очередь, пользовался Восстановителем. Все силы землян уходили на борьбу с негативными эффектами от процесса эвотонирования, чем воспользовался Вел. Он решил промолчать, но подошёл к стенке и дотронулся до кнопки, полностью осветив зал, который в размере превышал несколько футбольных полей.
Тысячи землян из Поколения поддерживали связь с информационным полем, а сотни лежали мёртвыми на полу. Их глаза до сих пор сохраняли понемногу угасающее зелёное свечение. Но зрачки оставались неподвижными… У некоторых патриец заметил слёзы…
Несколько молодых людей, вернув своим радужным оболочкам прежний родной цвет, непонимающе бросили взгляд на… своего главу! Вскоре это же совершат и все остальные! Кто-то вплотную подбежал к Майклу, но Вел поднял вторую руку, символически предупредив о нецелесообразности вмешательства. Наконец тройное эвотонирование завершилось!
– Никогда больше так не поступай со своим человечеством! – американец поднял голову и с замешательством взглянул на инопланетянина. – Не повторяйте наших ошибок… В голове у Вела зазвучал высокий ангельский голос, от которого тело бросало в холодный пот и пробирающую до костей дрожь… Но одновременно становилось тепло и уютно… В песне заключалось всё! Всё!.. «Помощь нашим детям, родителям, близким, всем патрийцам и планете…» Из правого глаза вытекла одинококая слеза и скатилась вниз.
– Зачем ты сделал это? – с сожалением спросил американец у патрийца. – Разве стоило их отвлекать из-за моего идиотского поступка? Но взгляд юноши с ужасом сконцентрировался на проеме во внешний мир! В его зрачках отражались… Лицо окаменело!
– Обстоятельства изменились! – задумчиво проговорил Велфарий. – Мне в деталях стала доступна информация…
– Но ведь патрийцы имеют возможность связываться со своим полем, разве нет? – впервые за продолжительное время отозвался поднимающийся на ноги Ашкан.
– О человечестве, – продолжал Велфарий, повернувшись к морю. – Злата здесь!
Ноющая и обжигающая головная боль начинала постепенно заполнять пространство, проникая в каждую клетку, стараясь разорвать её на более мелкие, деформировать их поверхность многочисленными волнами и выстрелами в полушариях… Мир погружался в рассеянный свет, который стремительно набирал яркость!
Серия вспышек ослепила глаза, но я открыл их, превозмогая боль. Вселенная с её нитями пульсировала. Задыхалась от неимоверного количества вынужденных остановок; от бесчисленных пучков света, символизирующих конечные Точки; от бесконечной преданности и любви; от безграничной смелости и принципиальности; от чувства единства и близости; от совершённого выбора!
Мои безудержные крики никто не слышал… Я больше не хотел… Не желал! «Остановите! Хватит! Нет! Нет!» Пустота, которая окружала меня, начинала съедать моё тело! Осознание отсутствия границ и размеров пузыря заставляло каменеть грудь, а сверкающие нити, сквозь которые плыло тело, которые не поддерживали меня, за которые невозможно ухватиться, лишь усиливали давление. Мои мысли теперь уходили только в прошлое, в мой мир… Он казался эфемерным, чем-то недостижимым, потерянным навсегда.
Я испугался, что не вернусь. Механизм контроля выскользнул из моих рук! Но я не хочу! «Я не хочу! Пространство! Верни меня, верни! Это – мой выбор, который нерушим! Довольно! Останови! Я желаю стать нитью!» И вдруг меня пронзила согревающая и вселяющая бесконечную надежду идея. Конечно! Мне всего лишь нужно отыскать свою нить! «Мою собственную милую нить!» Не знаю как… И почему… Но!..
Меня переполнял восторг! Всё заполнилось светом и растворилось в нём, но теперь – окончательно. Я искренне верю. Я хочу в это верить!
«Нашёл её! Нашёл её!» – кричал я с улыбкой ребёнка, сливаясь с уже едва различимыми контурами той самой нити…
* * *
Пламя стремительно поднималось, выжигая пространство! Половину расстояния до этонной сетки огонь уже преодолел. На триста семьдесят седьмом этаже, где находилось высшее командование Объединённых вооружённых сил, первые лица и глава Совета, поселился настоящий хаос.
– Хорхе, немедленно останови наш этаж! Мне нужен беспрепятственный вид на море!
– Да, генерал!
– Двести пятьдесят пятый! Немедленно отправляйся в пункт «Альфа»! Двести пятьдесят шестой, скорректировать позицию, – прозвучало с левой стороны.
Справа голограмма вывела изображение непрерывной атаки на тысяча девятьсот девяносто шестой! Крики и команды капитана корабля заполнили собой весь командный центр. Из его слов поддержки членам экипажа легко получилась бы самая искренняя в мире молитва Богу, колыбельная для малыша, отцовское напутствие, сладостное признание в любви… В его интонации сосредоточилась красота человечества – то, что формирует нас в лоне матери, и то, что остаётся после прощального стука сердца. То, что объединяет нас независимо от границ и территорий… Независимо от пола, вероисповедания и культуры… То, что превращает нас в землян – защитников человеческой красоты и уникальности.
Внезапно слова Человека оборвались, а сердце перестало биться! Тысяча девятьсот девяносто шестой отстоял позицию, предоставив шанс человечеству: улыбкам и счастью в глазах смеющихся детей; бесконечной материнской любви в нежном поцелуе; отцовской заботе в крепких объятиях; слезам, омывающим щёки взрослых при утрате близких; громким крикам младенца, протягивающего маленькую ручку родителям; прикосновению тел в изысканном танце влюблённых; энтузиазму и трудолюбию; красочным и чёрно-белым снам; внимательному одинокому поиску созвездий на ночном небе; деловому поправлению галстука; бережному прикосновению к чашке ароматного кофе; возмущённой жестикуляции с нахмуренными бровями; красивому и страстному поцелую; плавному движению зрачков во время изящного опускания век; постепенно появляющейся прекрасной широкой улыбке; преклонению колен перед Женщиной… Человечеству!
