– Да брось ты, что тут непонятного! – Пул принялся мерить шагами келью. – Всем же ясно, что Шлишш тебя подставил. Пойдешь к ректору, попросишь перевести тебя в другую группу. Для всех это будет простейший выход…
– Ты не понимаешь… – повторил Крим, не меняя позы. – Ты не понимаешь…
– Да чего же это такого я, черт побери, не понимаю?! – воскликнул гростианин.
– Я не могу ждать еще месяц.
– Но почему?!
– Через месяц будет поздно…
– Да перестанешь ты, наконец, загадки загадывать? Почему поздно, для кого поздно?
– Для меня поздно…
– Ни для кого не поздно, а для него поздно! Все люди как люди, полгода занимаются, потом сдают экзамен – и им не поздно, а ему через месяц – поздно! Скажешь ты, наконец, в чем дело? Что тебе мешает сдать этот чертов экзамен в следующий раз?
– Дело не в экзамене, – устало проговорил Крим. – Точнее, не только в экзамене…
– Так в чем же?
– К началу следующей недели мне нужно быть на Кеш-Шлим.
– На Кеш-Шлим?! Зачем?
– Какая теперь разница – зачем… Без экзамена мне не получить разрешения на поездку, а без разрешения – не купить билет…
– Так, стоп, стоп, стоп! – Пул остановился посреди кельи. – Давай конкретизируем задачу. Экзамен тебя интересует только как шаг к получению разрешения на поездку, так?
Крим кивнул.
– Разрешение, разрешение… – Гростианин задумался. – Пожалуй, можно попробовать достать это разрешение, – сказал наконец он. – Только боюсь, это будет стоить денег. Хороших денег.
Вместо ответа Шторр встал, молча подошел к шкафу, выволок наружу свой чемодан и резко распахнул его. Наружу вывалился ворох смятых купюр. Водоворотом закружив по келье, банкноты медленно оседали на пол.
– Ого! – только и смог вымолвить Пул. – И ты молчал!
По-прежнему не говоря ни слова, Крим вернулся на кровать.
– Так что, нужно тебе разрешение? – еще раз спросил гростианин.
– Да, – выдавил Шторр.
– У меня в группе один парень специализируется на информационном сервисе, – проговорил Пул. – У него доступ ко всем базам данных Гимназии. Я спрошу у него, что тут можно сделать. Да, собственно, прямо сейчас пойду – и спрошу. Сиди здесь, не уходи никуда. Собери пока свои капиталы, они нам понадобятся.
Гростианин отсутствовал полчаса, однако вернулся довольный.
– Будет тебе разрешение, – бросил он с порога. – Я обо всем договорился. Давай свою карточку. И гони семь тысяч. Еще три отдадим по факту.
– Разве это возможно? – недоверчиво спросил Шторр, отсчитывая деньги.
– За десять килокредитов возможно почти все, – усмехнулся Пул. – Надо только знать, куда их приложить.
Забрав у Крима деньги и карточку, гростианин вышел из кельи. На этот раз он отсутствовал не более пяти минут.
– Сегодня вечером получишь свое разрешение, – сообщил он, возвратясь. – Меня, правда, не будет, так что придется тебе самому. Но я все согласовал, так что ничего сложного. Отдашь оставшиеся три тысячи, заберешь карточку – и все.
– А почему тебя не будет? – спросил Крим.
– У меня как раз на это время намечена одна встречка. Деловая! – на всякий случай уточнил Пул. – Но я тут уже и не нужен. Я тебе все объясню, как и что.
– Ну, давай тогда, объясняй, – поторопил Шторр.
– За пять часов до полуночи подойдешь в библиотеку. Возьми какую-нибудь книгу, все равно, какую, хотя бы и твой любимый Тридцать третий том Устава, и пройди в читальный зал. За третьим столом справа тебя будет ждать мой приятель. Едва ли в это время там окажется кто-то еще, но на всякий случай у него в руках будет Сборник дипломатических конвенций. Сядешь напротив него, передашь деньги – он даст тебе карточку. И все, можешь хоть завтра отправляться в столицу. Кстати, ты мне так и не сказал, чего это тебя туда несет.
– Я тебе скажу, – обещал Шторр. – Обязательно скажу. Потом.
– Ну, потом – так потом, – пожал плечами Пул. – Не очень-то и хотелось. Вот всегда так: ты для него стараешься, рискуешь, а в ответ только и слышишь, что «потом». Ладно, фиг с тобой. Короче, запомни, за пять часов до полуночи, третий стол справа, Сборник дипломатических конвенций.
– Запомнил, – кивнул Крим. Он встал и подошел вплотную к гростианину. – Если все получится… Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал. Спасибо, Пул.
– «Спасибо», как говорится, не булькает. Ящик пива с тебя, не меньше. И никаких «если». Все получится. Уже получилось.
С трудом дождавшись назначенного часа, Крим спустился в библиотеку. Подойдя к окошку выдачи книг, он попросил Тридцать третий том Устава.
– Ничего страшного, любезный брат, не расстраивайтесь, – Мастер-хранитель, бывший утром свидетелем его провала, похоже, принял дьявольский блеск в глазах Шторра за признак отчаяния и счел за благо приободрить незадачливого ученика. – В следующий раз все будет нормально, я вас уверяю.
– Спасибо, я тоже так думаю, – сказал Крим, принимая из его рук толстый фолиант.
С ненавистным томом Устава в руках он вышел в читальный зал. Здесь царил полумрак, только на одном из столов ярко светилась лампа. Лицо сидящего за ним человека было скрыто за обложкой книги. От входа это был третий стол справа.
Подойдя к столу, Крим сел напротив незнакомца. Человек, глубоко погруженный в чтение, не обращал на него внимания. Шторр исподлобья взглянул на обложку. Так и есть, Сборник дипломатических конвенций. Крим кашлянул, но и на это никакой реакции не последовало. Тогда он вытащил из нагрудного кармана три купюры по тысяче кредитов, положил их одну на другую и передвинул через стол к незнакомцу.
Левая рука незнакомца отпустила обложку и легла поверх денег. Книга в правой руке накренилась, и человек был вынужден положить ее на стол. Взгляд Крима метнулся от руки незнакомца к его открывшемуся лицу. В эту же секунду Шторр узнал его.
– Добрый вечер, любезный брат Крим, – произнес с ехидной улыбкой Мастер Шлишш.
Вертолет завис в полутора метрах над скалой.
– Прыгайте, – велел пилот.
– Вы что, высоко же! – попытался возразить Пул.
– Прыгайте, вам сказано! Ниже все равно не спуститься.
Крим распахнул дверцу, и в кабину ворвался холодный колючий воздух.
– Ну, давайте же! – подгонял пилот. – Быстрее, а то снесет на фиг – в море будете прыгать!
Вцепившись рукой в сиденье кресла, Крим медленно сполз на пол и, высунув ноги наружу, сел на порог кабины. С трудом противостоя резким порывам ветра, он развернулся и, опершись на живот, осторожно соскользнул вниз. Носки ботинок уперлись в лыжу посадочной опоры. Встав на нее ногами, Крим выпустил сиденье.
Теперь он полностью находился снаружи, держась руками за резиновый уплотнитель порога. Вертолет слегка накренился в его сторону, машину сильно трясло.
