Лес по обе стороны от Дороги Отчаянья (ее еще называли «Путь Обреченных») полнился неведомым доселе противником, беспощадным, бездушным. Ни тени, ни эмгланы не чувствовали ее приближения, привычное мироощущение внезапно отказало, и только зрение да слух воспринимали страшную, неведомую разуму динамику скоротечного боя.
Он длился семь с половиной минут.
Семь минут все содрогалось, как при землетрясении, хотелось зажмуриться, но страх перед картинами тотального уничтожения, когда целые гектары леса охватывал огонь, вырванные с корнем деревья взлетали в воздух, будто щепки, падали, объятые пламенем, валились, подрубленные лазерными лучами, открывая страшные, исковерканные, безжизненные пространства новоявленных просек, а из глубин кипящего котла схватки били волны агонии обитателей леса…
Хотелось зажмуриться, сказать: это не со мной, такое не может происходить, но глаза Флоры оставались открытыми, ее взгляд, леденея, следил за хлесткими снарядными трассами, что били по двум серв-машинам, которые, вместо того чтобы отступать к Рубежу, вдруг вознамерились атаковать.
Никто из защитников укреплений не был готов к подавляющему разум зрелищу всеобщего разрушения, разве что ганианские воины взирали на разворачивающиеся события с напряженным, нетерпеливым ожиданием.
Новые, неведомые ранее чувства терзали душу Флоры. Их глубина не шла ни в какое сравнение с чем-либо испытанным ранее. Именно в роковые секунды, когда казалось, что Иван и Файзулло намеренно ринулись навстречу неминуемой гибели, в ее душе смешивались боль, страх, любовь… и чувство, затопившее рассудок, не имело названия, – душа и сознание перерождались, как расплавленный металл в горниле…
Многие на Рубеже, да и в городе, испытывали нечто похожее, но у Флоры все было острее, ведь там, среди огненных смерчей, оказался любимый человек.
Здесь познавалась цена настоящего страха, тут, среди прохладного камня укреплений, зарождалась любовь, любовь, по сравнению с которой все прошлые страсти, обиды, порывы и чаяния принимали форму бледных теней…
Она едва не закричала, когда две серв-машины, объятые факелами огня из реактивных ускорителей, словно две огненные птицы, изящно и грозно взмыли в воздух, возвращая жизнь и надежду вместе со стремительным, полным устрашающей грации прыжком назад, под защиту стен Рубежа.
Сердце остановилось, потом глухо стукнуло вновь, огонь реактивных ускорителей, обдав жаром стены укреплений, иссяк, открыв взглядам две серв-машины, покрытые сотнями шрамов от попаданий хлеставших по ним снарядных трасс.
Они спасли город от повторного всесокрушающего удара и вернулись… живыми.
– Флора?
– Иван?
– Я в порядке. Что Найв?
Флора обернулась.
Уровни города, еще минуту назад ярко освещенные, поглощала чернильная тьма.
Освещение улиц и кварталов гасло посекционно – вершину мегаполиса окутывал мрак, а нижние уровни еще светились бесчисленными огнями уличного освещения.
– У него получилось!.. – выдохнула Флора. – Питание отключается!..
– Отлично. – Голос Ивана вдруг стал теплым, но требовательным: – Милая, прошу об одном – береги себя.
Он не сказал – уйди прочь, спрячься, понимая, что Шодан не покинет Рубеж.
– Начинается атака.
Сообщение, вклинившееся в их диалог, означало, что все самое опасное – впереди.
Теперь и Флора понимала это.
– Я буду осторожна. Обещаю.
* * *
Когда обесточились городские уровни и включились аварийные источники энергоснабжения Рубежа, для приближавшихся машин все встало на свои места. Ближайшая тактическая задача сузилась, приобрела конкретные рамки, теперь только цепь укреплений, зажатая в теснине между отвесными скалами, преграждала им путь.
Противнику потребовалось несколько минут, чтобы перегруппироваться. Нападающие действовали практически безнаказанно, огневые средства Рубежа, рассчитанные на противостояние с отдельными метаморфами, были слабы против лавины сервомеханизмов, а более мощные вооружения, сконцентрированные подле центральных ворот, молчали, не выдавая себя по приказу Таманцева.
Он понимал всю сложность складывающегося положения. Серв-машины, получившие различные повреждения, сейчас занимали позиции для обстрела укреплений с безопасной дистанции, вперед выдвигались группы андроидов и штурмовых сервов.
– Иван, – раздался в коммуникаторе голос Файзулло, – нужно выманить серв-машины к стенам. Тогда мои воины смогут использовать ручные ракетные комплексы.
– Выманим, – ответил Таманцев. – Еще не время. Пусть захлебнется атака сервов.
– Выдержат ли стены? – высказал сомнение ганианец. – Орудия «Фалангеров» и ракеты «Хоплитов» разнесут все в щебень.
– А мы не дадим им возможности вести планомерный огонь. Будем постоянно тревожить. Ракетный боезапас уже подвезли. Сейчас подойдет тягач.
Речь шла о ракетах, снятых с резервного «Хоплита».
– Перезарядимся, и что?
– Будем действовать с разных точек, постоянно меняя позиции. Я предупредил людей Лаймела, ты предупреди своих, чтобы в радиусе ста метров от точки залпа не было ни одного человека. Неоправданные потери нам не нужны.
– Всем спуститься на нижние уровни к бойницам?
– Да. Наверху действуем мы с тобой.
– Понял тебя, джелави. Хороший план. Не дадим им стоять на позициях.
* * *
За десять минут, потребовавшихся сервомеханизмам Рубежа на перезагрузку артпогребов двух «Хоплитов», произошло множество событий.
Противник начал разведку боем.
Группы машин под прикрытием плотного огня начали движение к стенам Рубежа, но путь им преградили минные поля, конструкция зарядов, заключенных в пластиковую оболочку, оснащенных обыкновенными, уже давно не применяемыми взрывателями нажимного действия, ввела наступающих в заблуждение, сканеры не сумели обнаружить мины, ведь в их схемах не использовались источники питания и энергетические цепи, первые взрывы вырвали султаны земли и дыма в километре от передовых укреплений, покалечив шрапнельной начинкой несколько штурмовых сервов.
– Всем в укрытие! – скомандовал Таманцев, внимательно наблюдавший за действиями машин.
Его предупреждение спасло многие жизни. Некоторые воины не могли пересилить желание взглянуть, что же теперь предпримут сервы, лишь ганианцы, знакомые с тактикой серв-соединений, обособленными группами выжидали своего часа под надежной защитой мощных укреплений.
Ровный участок местности перед стенами рубежа внезапно вздыбился сотнями дымных султанов. Оранжевые вспышки сверкали по всей площади минных полей, выбрасывая в воздух тонны земли, сотрясая укрепления, множественные ударные волны и шквал осколков хлестали по стенам, металл с визгом рикошетил о камень, где-то не выдерживали, лопаясь, древние вставки из бронестекла.
