— У них умный капитан, — пробормотал Уиткомб. — Второй раз тот же трюк не пройдет.
Один за другим по «Восхождению правосудия» прокатились пять взрывов, и мягкое синеватое освещение на мостике замерцало.
— Нас задело метеоритами, — доложила Кортана. — Потеряны второе и третье плазменные орудия. Полностью потеряны все палубы от восьмой и ниже. Сэр, структурная целостность корабля опустилась до критической отметки. Мы можем развалиться в любую секунду.
— Дай мне еще минуту, Кортана, — отозвался адмирал, не отрывая взгляда от тактического дисплея. — Либо мы уничтожим противника здесь, где его щиты не могут восстановиться, либо он разделается с нами в реальном пространстве.
Он щелкнул пальцем по тактической карте.
— Есть! Кортана, лечь на курс ноль-три-ноль к ноль-четыре-пять. Рассчитай, как нам быстрее добраться к этому объекту. Выполняй.
— Слушаюсь, адмирал.
Хаверсон тоже посмотрел на карту, чтобы увидеть то, на что указывал палец Уиткомба.
— Это ведь просто обломки крейсера. Фрагмент кормы.
— Вот именно, лейтенант, — кивнул адмирал. — Кортана, высока ли структурная целостность носового отсека нашего корабля?
— Носового отсека, сэр? — ИИ помедлил, а потом продолжил: — Он цел. Большая часть повреждений пришлась на боковые…
— Мне необходимо непосредственное соприкосновение с этими обломками.
— Будет исполнено, сэр, — ответила Кортана.
«Восхождение правосудия» устремилось к остову крейсера, а затем сбросило скорость. Произошло столкновение; со стороны носового отсека донеслось гулкое эхо удара.
— Контакт, — доложил ИИ.
— Отлично, — произнес адмирал Уиткомб. — Новый курс три-два-ноль к два-два-ноль. Предельная скорость. Лейтенант, заряжайте все оставшиеся орудия. Кортана, будь готова по моей команде дать полный назад.
Флагман развернулся и пошел на сближение с кораблем-носителем, толкая перед собой остов уничтоженного крейсера.
Оба судна шли курсом на столкновение.
Плазменные орудия корабля-носителя засверкали белым огнем, но пока не стреляли.
— Расстояние до противника — восемь тысяч километров, — сообщила Кортана.
— Держись курса.
— Шесть тысяч, сэр.
— Спокойно, — приказал адмирал, вновь сжимая ограждение вспотевшими ладонями.
— Две тысячи километров, сэр.
— Полный назад! Сейчас!
Двигатели взревели, и «Восхождение правосудия» сотрясла дрожь. Раздался скрежет, и обломки крейсера сорвались с носа флагмана, увлекаемые инерцией прямо к вражескому судну.
— Столкновение через четыре секунды, — доложила Кортана. — Три…
Корабль-носитель выпустил плазменные торпеды по приближающимся обломкам. Пламя прожгло броню, превращая объект в оплавленную глыбу.
Но погибший, выжженный крейсер продолжал лететь прежним курсом, даже не потеряв первоначальной скорости.
Он врезался в корабль-носитель, опрокидывая тот на правый бок.
Броня огромного судна лопнула в десятке мест, в пространство ударили струи вырывающейся атмосферы, и раскаленный металл охватило золотистыми языками огня. Летные палубы озарили вспышки взрывов.
— Огонь из всех орудий, лейтенант!
«Восхождение правосудия» дало залп из оставшихся башен. Плазменные торпеды поразили корабль-носитель и легко проложили себе путь к самому его сердцу. Адское пламя бушевало в каждом отсеке.
— Мы сделали, что смогли, — прошептал адмирал Уиткомб. — Кортана, выводи нас. Переходим в реальное пространство.
Голографическое изображение ИИ потемнело от побежавших по нему математических формул.
— Активирую матрицу пространства скольжения.
По огненному морю растеклись чернильные кляксы. В их глубине засияли крошечные звезды. Плазменный пожар угас, пылающие корабли ковенантов пропали.
— Машинам полный стоп, — приказал адмирал. Он смотрел в звездную черноту. — Ну и где мы, черт возьми, оказались?
Часть V
ПОБОИЩЕ ПРИ ЭРИДАНЕ ΙΙ
Время: ОШИБКА БАЗЫ ДАННЫХ / Дата неизвестна / Аномалия пространства скольжения, захваченный ковенантский флагман.
Мастер-Шеф очнулся.
Сказать, что он пришел в себя, было бы некоторым преувеличением. Зрение восстанавливалось медленно, перед глазами все расплывалось… Впрочем, ему все равно не на что было смотреть, кроме как на внутреннюю поверхность лицевого щитка, где мерцали янтарные огоньки состояния.
В правом бедре и ладони пульсировала боль. Хорошо. Он пока будет жить. По прошлому опыту Сто семнадцатый знал, что восстанавливается после шока. Онемение конечностей и головокружение скоро должны были пройти.
Он чувствовал привычный вес защищающего его «Мьольнира». Реактивные контуры работали. По медному привкусу целебной биопены на губах спартанец понял, что его ранами недавно занимались.
А еще здесь была гравитация. Мастер-Шеф радовался тому, что ощущает, как его спина прилегает к поверхности брони. Если его еще хоть раз попросят прогуляться в невесомости, он…
— С возвращением, — произнесла Кортана, прерывая его размышления.
Слева загорелся слабый огонек.
Спартанец перевернулся на бок. Серьезно обожженное тело запротестовало, ногу и руку пронзила острая боль.
Он находился в медицинском отсеке. Освещение было выставлено на самый минимум, и Джон увидел, что лежит на больничной койке и что он здесь единственный пациент. Возле стены стояли биомониторы, на экраны которых поступала информация о состоянии его здоровья.
Прямо возле его кровати располагался голографический проектор. Крошечная фигурка Кортаны, по телу которой пробегали символы логического кода, помахала спартанцу, а когда он не ответил ей сразу, нетерпеливо скрестила руки.
— Сканирование не показало субдуральных или эпидуральных гематом. Похоже, твоя черепушка крепче, чем я думала.
— Где я?
— На тридцать второй палубе фрегата ККОН «Геттисбург», — сказала Кортана. — Ну, или того, что от него осталось.
— Что произошло?
Кортана вздохнула:
— Ты о том, что произошло с того момента, как я оставила тебя на Пределе? Или об исходе боя в пространстве скольжения? Или о том, что случилось после?
— Для начала расскажи про сражение, — попросил Сто семнадцатый, пытаясь подняться. — Полагаю, мы победили.
Стоять было больно, а из мышц, казалось, выкачали все силы. Мастер-Шеф вновь опустился на койку.
Бледно-синеватое изображение Кортаны потускнело, и она устремила взгляд в пол.
