Буря - Даниэль Зеа Рэй

— Ну, — пожал плечами Тартас, — в каком-то смысле ты и есть девственник!

— Лишишь меня девственности? — Вильям оседлал Тартаса и начал водить языком вдоль его шеи. — Что-то мне подсказывает, что с тобой мне этой понравится.

— Вовсе не факт, — покачал головой Тартас, но крем на руки выдавил и начал поглаживать Вильяма одновременно и сзади, и спереди.

Вильям задрожал, когда палец Тартаса плавно скользнул внутрь.

— Научишь меня делать так же? — спросил Тартас.

— Ты… о массаже?

— Да. Хочу, чтобы ты меня научил.

Вильям расслабился, и Тартас медленно ввел в него второй палец. Нашел внутри точку и начал ее стимулировать. Вильям застонал и повис на шее Тартаса.

— Ты же умеешь! — прерывисто выдыхая, сообщил Вильям.

— Думаешь, это тоже самое?

— Да! Это тоже самое!

Тартас аккуратно ввел в Вильяма третий палец.

— Тебе не больно?

— Нет! — голос Вильяма звенел.

Тартас мысленно улыбнулся тому, как Вильям заерзал на нем. Как сам потянулся и тоже обхватил его рукой. Еще немного, и он так возбудиться, что сам захочет на него сесть. Тартас все интенсивнее стимулировал его, пока не понял, что Вильям абсолютно готов.

— Теперь можешь встать на колени, — подсказал ему на ухо.

— Я хочу на тебя сесть! — выпалил Вильям.

— Только если тебе хочется начать именно так…

Вильям толкнул Тартаса в плечи и заставил лечь на кровать. А сам аккуратно его направил и начал медленно садиться. Тартас ласкал его член, играл пальцами с его сосками, пока Вильям двигался на нем. Сначала очень медленно, а потом приноровился, почувствовал, как ему приятнее всего, и увеличил темп. Он даже кончил первым, громко застонав и перепачкав обоих. Тартас подхватил его за бедра. Несколько плавных движений, и он тоже застонал, прижимаясь отечными губами к шее Вильяма.

Они застыли в одной позе. Вильям сверху, а Тартас под ним.

— Тебе не больно? — спросил Тартас, глядя на блаженное лицо Вильяма.

— Нет. Мне нравится.

— Не боишься подсесть на мой член? — едва не рассмеялся Тартас.

— Я уже на нем плотно сижу, — Вильям наклонился и лизнул шею Тартаса. — Пойдем вместе в душ?

— Конечно.

— А потом я схожу за спреем и обработаю твое лицо.

— Я и сам могу себя полечить.

— То есть на Аудроне ты сегодня сил никаких не потратил? — напрямую спросил Вильям.

Тартас промолчал.

— Так и думал, — улыбнулся он. — Пойдем в душ, а потом я тебя полечу. Никакой магии. Только химия и заботливые руки!

— Сегодня попойка. Боюсь, что с таким лицом меня в приличное заведение не пустят.

— За Аудроне беспокоишься? — нахмурился Вильям.

— Она не пойдет в «Луиту». Сказала, что вообще никуда не пойдет. И мне повезет, если это на самом деле правда.

— А она может взять и сбежать? — Вильям нахмурился.

— Может, — кивнул Тартас. — В периоды самобичевания она может отколоть любой номер, в том числе отправиться в ближайший бар и надраться в хлам!

— То есть слухи правдивы, я имею в виду про ее выходки с попойками?

— Слухи немного преувеличены, но доля правды в них есть. И я не могу ее винить в том, что она все бросает и просто идет гасить эмоции спиртным.

— А почему она не хочет пойти со всеми в «Луиту»? — тихо спросил Вильям.

— Она видела, что там появится Афина Джонс, и Киаран засадит этой шлюхе в переулке.

— Что-о-о? — Вильям так скривился, будто его сейчас вырвет. — Киаран? Своей бывшей? Да он к ней на дистанцию десяти метров не подойдет!

— Он переберет со спиртным, а Афина приберет его к рукам.

— А что в это время будет делать Аудроне? — не понял Вильям. — Напиваться до беспамятства в другом заведении?

— Она не хочет смотреть, как Афина Джонс уведет Киарана у нее из-под носа.

— А Аудроне не желает блеснуть своими достоинствами и поставить эту суку на место? Или она заранее проиграла и бороться не собирается?

— У Аудроне слишком тяжелая история за плечами. И еще более тяжелая впереди. Она просто немного устала идти в гору, и я ее понимаю. Это дело Киарана, с кем трахаться в переулках. Горько то, Вильям, что потом он попросит у Аудроне прощения, и она его простит.

— Как это… — Вильям снова показал гримасу отвращения на лице, — простит.

— Потому что она действительно влюблена в него, — Тартас совершенно серьезно смотрел в удивленное лицо Вильяма. — Синдром трансгрессира, — объяснил Тартас. — Она увидела его в других реальностях раньше, чем встретила. И влюбилась. Нет, не в него самого, а в его версии. Его самого она встретила только с нашим появлением в вашей команде. Но синдром трансгрессира заставляет ее верить, что она уже любит именно его, хоть это и не совсем так. И так, и не так, — добавил Тартас.

Вильям аккуратно встал и протянул руку Тартасу.

— Я могу ее понять, — начал рассуждать Вильям. — Если она в других реальностях видела их с Киараном вместе, то вполне могла влюбиться заочно, так сказать. Но стоит ли прощать ему измену, пусть даже он будет в ней раскаиваться?

— Ну, я же тебя сегодня простил, — произнес Тартас.

— Да я не спал с этим уродом! — воскликнул Вильям. — Какого вообще хрена!

— Я просто провел аналогию.

— Дерьмовая аналогия! — Вильям пошел в душ.

— Эй, ну ты чего? — Тартас поспешил нагнать его и сразу же обнять. — Не злись.

— Я с ним не спал. Ничего не было.

— Я верю, — успокаивал его Тартас.

— Мое слово против его слова. Так всегда было. И по-другому вряд ли будет, — прошептал Вильям, опуская подбородок на плечо Тартаса.

— Иногда нужно довериться своему чутью, Вильям, и просто плыть по течению, — произнес Тартас.

Вильям застыл. Тартас погладил его по спине и сильнее прижал к себе.

— Сейчас ты должен просто плыть. Так же, как и я.

— Зачем ты мне это говоришь? — прошептал ему на ухо Вильям.

— Когда вокруг слишком много лжи и недосказанности, в искренность чьих-то признаний становится все труднее верить, — ответил Тартас. — Не бросайся ими, Вильям. Вообще не говори о любви. Я сам все пойму, если это, вдруг, станет правдой.

— Думаешь, я лгу тебе? — Вильям попытался отстраниться от Тартаса, но тот не позволил, сильнее стискивая его в объятиях.

— Ты лжешь, Вильям. Но я понимаю, почему ты это делаешь. Я тоже хочу выжить. Каждый из нас хочет. Просто расслабься и плыви. Хочешь заниматься со мной сексом? Я тоже этого хочу. Но секс не спасет ни тебя, ни меня, если что-то пойдет не так. Мы — рабы обстоятельств,