– Замуж выходить придется, – напоминаю я. – Это ж Муданг…
– Вот в том-то и беда, – снова вздыхает Янка. – Если б не замуж, и вопроса бы не было. А так стремно, у них же тут на всю жизнь это дело… Мало ли, вдруг он превратится в тыкву?
– Кто он-то? – в который раз спрашиваю я. – Мне хотя бы знаком?
– Знаком, знаком, – ворчит Янка. – Ты вообще могла бы и догадаться, я довольно условно шифруюсь.
Я задумываюсь на некоторое время. Кого я такого знаю, кто трепетный и в Янкином вкусе? Насколько я помню, мужики ей нравятся тихие и трудолюбивые, чтобы не очень бурно страдали от одиночества, когда сама Янка по уши в работе. Про кого-то мы с ней недавно говорили, я еще удивилась, что у нее есть его телефон…
– Ирнчин?
Яна многозначительно улыбается.
– Видишь, я так предсказуема.
– Тип твой, да, – хмыкаю я. – А как ты с ним сошлась?
– Так ты же ко мне его и отправила после ранения наблюдаться. А он к тому моменту уже который год никак не мог какую-то стерву поделить с другим мужиком. И тут я, вся такая рада его видеть, сладкой микстурки дам, массажик сделаю… Короче, он как-то вечером ко мне на осмотр пришел – и не ушел.
– И ты прям вот уже готова от него рожать? – интересуюсь я.
– Да это вообще не вопрос, такой генетический материал зря простаивает, жалко до слез! Но вот замуж я побаиваюсь… Он все-таки довольно дикий, хотя и покладистый. Еще с этой должностью в госбезопасности, мало ли, взбредет ему в голову что-нибудь доисторическое, так никто ему слова поперек не скажет. Я и за тебя-то в этом смысле переживаю, у тебя ж ваще Император, что хочет, то и творит.
– Мой интеллигент, – усмехаюсь. – Он, прежде чем творить, читает сорок книг и еще пару раз уточняет у меня, все ли он правильно понял.
– Да мой тоже вроде интеллигент, – кривится Яна, – да только уж очень муданжский. Например, дарит мне украшения с выгравированными стихами.
– Боже, какая прелесть! – прыскаю я.
– Прелесть-то прелесть, только сам он вообще не очень красноречив, а в моменты страсти совсем человеческую речь забывает, соответственно, стихи писать он нанимает какого-то книжника и ужасно из-за этого комплексует. Я ему как-то раз говорю, дались тебе вообще эти стихи, мне и так приятно, а если хочется уникальности, ну напиши там «Яне от Ирнчина» и успокойся. Так, блин, он обиделся и неделю не приходил, решил, что это я его так послала! Я не знаю, Лиз, это же минное поле!
– Ага, причем мины, которые ты уже обошла, обгоняют тебя тайным путем и ложатся на тропинку впереди, – ехидно поддакиваю я. – Знакомая картинка.
– У тебя тоже так, да? – уныло говорит она. – Вот ведь зеленый виноград эти муданжские мужики! Ты у нас хирург, скажи, может, им можно что-нибудь в мозгах подправить?
– Механически вряд ли, – с напускной серьезностью отвечаю я. – Но они эмпирически обучаемы. У меня, кстати, уже не так. Все-таки мы с Азаматом уже почти муданжский год вместе, наладили обмен пакетными данными почти без потерь. Но терпения на это надо много, да.
Янка корчит рожи своему отражению в глянцевом пластике бардачка.
– Вот я и не знаю, хватит ли мне того терпения. Моя бы воля, я бы, конечно, годик-другой подумала, прежде чем резкие движения совершать. А с другой стороны, жалко его, мало ему та корова голову морочила, получается, и я туда же… Он ведь такой хороший, делает вид, что все понимает, но все равно расстраивается.
– Слушай, так че ты мучаешься, – осеняет меня уже у самых ворот Орешницыного дома. – Слетай с ним на Землю и выйди за него замуж там. Если что – разведешься. А ему скажешь, что имеешь право выходить замуж по своим правилам. У них тут у теток есть такое представление, если не поведется, я приглашу свекровь выступить перед ним с сольной арией, она в этом деле спец.
– Так это я вообще могу ему сказать, что совместная поездка на Землю – это финальное испытание. Он все напрашивается на какие-нибудь проверки своей состоятельности, вот и будет ему… Молодец, Лизка, наш человек!
Орешница встречает нас таким столом, что я не совсем понимаю, когда она собирается шить. На то, чтобы хотя бы попробовать каждое блюдо, уйдет весь вечер.
– Ничего себе варенье и хунь-бимбик, – протягиваю я. – Тут как минимум на коронацию размах…
– Да вы что, – отмахивается она свободной рукой, второй покачивая ручное чадо. – Это я так, по сусекам поскребла, как говорится, гости все-таки.
Мы с Яной переглядываемся.
– Я учту, – говорю, – на будущее, а то даже неудобно, мы во дворце скромнее питаемся.
– Вы садитесь, садитесь, – кудахчет хозяйка. – У вас-то семья небольшая, чего удивляться, а у меня шесть сыновей, да двое с малышней, пластаются на работе целыми днями, жалко мне их, вот и кормлю.
– Да вы просто мать-героиня, – качает головой Янка.
Малышня тут вся в наличии, и действительно мал мала меньше. Двое совсем ручных, трое самоходных, но тоже некрупных. Алэк, которому нечасто доводится видеть других малышей, очень интересуется, подползает ко всем по очереди, рассматривает, щупает и пищит.
– Вы кушайте, кушайте, – напористо подсовывает нам тарелку за тарелкой щедрая хозяйка. – Я за князем присмотрю, да тут все для детей устроено, все мои тут росли… Кстати, как там мой средненький, вы его, может, видели? Давно дома не был, вроде у него с той девочкой с островов наладилось дело, не знаете?
– Еще как! – фыркает Яна. – Девочка со мной работает, так ваш красавец каждый вечер в приемной ее дожидается, не дай бог задержаться на работе – съест!
– Ох боги, – вздыхает Орешница, – уж хоть бы он угомонился, а то ничем толком не занимается, сколько уже перебрал девиц, и все ему не те!
Мы с Янкой переглядываемся, жуя великолепные образцы муданжской домашней кухни.
– Думаю, на этот раз ему уже больше нечего желать, – заявляет Янка. – Тут девушка особая.
– И кстати, я слышала, он какую-то хорошую работу нашел, – вспоминаю.
– Ну хвала богам, коли так, – кивает Орешница, от волнения отправляя в рот перечную колбаску, хотя они считаются чисто мужской пищей. Яна, не переносящая ничего острого, смотрит на нее с содроганием, но та даже не замечает. – Ладно, что-то я вас утомила своими переживаниями, давайте лучше на шерсть посмотрим, вы небось такой и не видели даже, это вот мой старшенький привозит с юга, так-то они не торгуют…
Она еще долго рассказывает подробности шерстеэкспорта, открывая перед нами коробки с заботливо уложенными мотками. Пряжа и правда очень приятная на ощупь. У меня начинает формироваться план вязания Азамату шапки – он их терпеть не может, потому что они ему все кажутся колючими, но тут уж придраться не к чему, предложу подумать…
