Пошивалов отхлебнул воды из бутылки, которую держал в руке, и спросил:
– Слушай, неужели с негуманоидами – ну пусть и псами какими-то, или крысами, или как ты их называешь, – нельзя договориться делать всё нормально, по…. – Он чуть не сказал «по-человечески», но вовремя спохватился: – Ну, как нормальные разумные существа? Ведь не дикари же в космос летают, и вообще…
– Фе-едя! – Кир иронически и грустно покачал головой. – Хотя все существа разумные, и разум нас роднит, но общества у альтеров и у нас совершенно разные. Разные ценности, разная мораль. Мы – разные, и никогда до конца не поймём друг друга. И, чем выше степень различия, тем выше потенциальная конфликтность. А потому, увы, битвы рас – так называемых крыс против людей, или, до определённого момента, людей с людьми, но белых, чёрных или жёлтых, людей разных религий и разных культур, будут иметь место. Просто основа этого противостояния будет переходить на всё более высокие и принципиальные уровни.
– Погоди-ка, ты о чём? – не вполне понял Пошивалов.
– Представь себе цивилизацию, не вышедшую в дальний космос, и живущую в замкнутом пределе одной планеты. Типичный пример – Земля. Вражда идёт по внутрирасовым и тому подобным признакам. При встрече с космическими чужаками вражда начинается по признакам разных типов существ: гуманоиды – не гуманоиды, идентичные – не идентичные, и так далее. Все попытки пацифистских решений обречены на провал и, наверное, вредны, поскольку лишь притушат конфликт, но не ликвидируют его причину. На Земле проблема может быть решена хотя бы примитивным смешением рас, но у тебя никогда не будет общего потомства с крысой – хоть вашей, земной, хоть из космоса. Да, приходится сосуществовать, но братства с альтерами быть не может. Ты сравни с тем, что происходит на Земле: тут все одной крови, но легко ли достичь братства? Ведь сложно бывает договориться с другим государством, где живут такие же люди, но только чуть-чуть иначе одеваются или верят чуть в другого, но тоже выдуманного бога! А если это иная цивилизация с другой планеты, да ещё и совершенно на тебя не похожая, а? Представляешь?
– Кажется, представляю, – негромко ответил Фёдор. – Знаешь, мне всегда нравился фильм «День независимости». Когда европейцы и папуасы, арабы и евреи братаются на фоне сбитых кораблей инопланетных захватчиков.
Кирилл Францевич усмехнулся:
– Хороший фильм, кстати, получился. И ты схватываешь самую суть!
Пошивалов не стал спрашивать, откуда происходила идея сценария.
* * *
Фёдор прилетел в Нью-Йорк на своё первое задание. Его сначала удивило направление именно сюда, в дальнюю заграницу – казалось, наверняка есть дела и в родной стране, а, самое главное, неужели не хватает агентов-американцев? Кир, с которым на Земле он виделся очень часто, как-никак – непосредственный начальник, пояснил, что таков основной принцип работы КСИ: агентов часто направляют в разные страны, потому что возникают ситуации, когда нужен «человек со стороны».
– Но в твоём случае дело не только и не столько в этом. Ты помнишь Антона Берковича? Ты писал о нём в автобиографии.
Пошивалов резко вскинул глаза: ещё бы он не помнил Антошку! Они познакомились в спецгруппе дивизии, вместе застали самый конец афганской кампании и начало прелестей в Чечне. В их военных биографиях, к счастью, не случилось киношно-драматичных моментов, когда друг спасал друга из горящего бронетранспортёра или тащил раненого на себе десятки километров по горам, но дружили они крепко. Как могут дружить два военных человека, бывавшие в переделках, не раз видевшие рядом смерть, и понимавшие цену человеческой жизни, человеческому теплу – и часто, увы, человеческой подлости.
Антон не был женат, и в семье Фёдора воспринимался как брат – он любил у них бывать, и все любили его.
После провальной первой чеченской войны, когда доморощенные демократы, брызгая слюной под дудки западных дирижёров, вопили о несостоятельности армии и о необходимости договариваться с бандитами «цивилизованным путём», а на участников боевых действий указывали как на преступников, чьи руки обагрены кровью невинных женщин и детей, Антон демобилизовался. Он стал реже встречаться с Фёдором, начал попивать, и как тот ни пытался урезонить друга, ничего не помогало.
Пошивалов не знал, что делать, но примерно через полгода Антон заявился отлично выбритый, пахнущий хорошим одеколоном, совершенно трезвый – но с бутылкой французского коньяка и шикарным тортом. Он рассказал, что нашёл выгодную работу и уезжает на Дальний Восток. Как ни старались Фёдор и Ольга выпытать, что за работа подвернулась, Беркович хранил молчание, ссылаясь на подписку о неразглашении тайны. Он не сказал ничего даже Ксюхе, которую обожал как родную дочь, и которой ранее никогда ни в чём не мог отказать.
– С мафией, что ли, связался? – несколько разражённо спросил Фёдор напрямик.
Антон с иронией покосился на друга:
– Обижаешь, брат! Думаешь, я свяжусь с подонками? Поверь, это очень нужная всем нам работа…
– Кому это – нам?
– Тебе, мне, им, – Беркович кивнул на жену и дочку Фёдора. – Людям вообще. Но рассказывать я не могу ничего, простите. Я уже нарушаю инструкции, даже зайдя попрощаться. Мне было сказано категорично: сразу по приёму на работу ис-чез-нуть!
– Значит, даже не напишешь, – констатировал Пошивалов.
– Не напишу, во всяком случае, очень долгое время: таковы условия контракта! Именно поэтому я решился попрощаться. Поэтому у меня и будет к тебе просьба: дня через три начни меня искать…
– В смысле?! – не понял Фёдор.
– Ну, в смысле, сделаешь вид, что меня ищешь! Начни спрашивать в общежитии – мол, куда подевался господин Беркович, обратись в милицию с заявлением, что пропал друг и так далее, понимаешь? По полной программе. Это для меня чрезвычайно важно. Сделаешь?
– Ну и ну! – только и сказал Пошивалов, подозревая, что друг взялся за какое-то серьёзное дело по линии ФСБ или ГРУ.
Правда, теперь он точно знал, какую работу тогда предложили Антону – и кто предложил.
При этом нынешнее задание Пошивалова, в общем-то, являлось не слишком приятным: он должен проверить деятельность Берковича. У резидентуры СИ появились сведения о некой группе альтеров, то есть инопланетян-чужаков, действующих под видом землян. Произвели проверку: двое контрразведчиков под видом полицейских последовательно в разное время останавливали на дорогах всех участников группы. Но оказалось, что все они – обычные люди, даже не клоны: сканер, установленный в автомобиле, показал человеческий генетический код.
Можно было считать, что произошла ошибка, но при этом группу заметили в распространении кокаина, который по химическому составу походил на обычный, но содержал добавку – так называемый ДНК-модификатор, вызывающий отрицательное влияние на наследственность употреблявших наркотик, вызывая мутации, способствующие рождениям нестойких особей.
