Вскоре вьюга стала стихать, лошади перешли на рысь, и Амалия от ровного хода даже слегка задремала.
– Приехали, ваша светлость! – объявил Нурек, когда огонь от костра в лагере стал хорошо виден.
– Вижу, что приехали, – сказала Амалия и, соскочив на снег, передала повод Нуреку. Затем выдернула из-за пояса кошелек и протянула телохранителю.
– Вот твое золото.
– Спасибо, ваша светлость.
– Не забудь проследить, чтобы Нена передала письмо батюшке.
– Я все помню, ваша светлость, непременно прослежу.
Разомкнув ременную петлю, Амалия стащила с седла ранец, закинула его за плечо и зашагала к лагерю.
Нурек постоял еще пару минут, провожая ее взглядом и размышляя, что могла задумать его хозяйка. Но, так и не придя ни к какому выводу, он развернул лошадь и, придерживая за повод жеребца интрессы, поехал обратно.
А Амалия о нем уже не вспоминала. Перед ней возникали новые задачи, решать которые она собиралась со свойственной ей энергией и напором.
– Стой, кто идет! – прозвучало со стороны лагеря, было слышно, как щелкнула предохранительная скоба арбалета.
– А ты посмотри сначала! – потребовала Амалия, и из-за снежного вала показался часовой.
– Никак баба! – поразился он и, подойдя ближе, в свете сполохов далекого костра узнал Амалию.
– Да это ж ваша светлость!
– Тихо, придурок… – прошипела Амалия, озираясь. – Вот это видел?
И она продемонстрировала часовому золотую монету.
– Ну дык… Не мальчик, понимаю… Золото это.
– Проверь.
Часовой взял монету и, прикусив, кивнул, отчего с полей его шляпы просыпался смерзшийся снег.
– Оно самое.
– Значит, ты меня не видел.
– Дык солдатам часто девки мерещатся. Я и забыл уже.
Солдат повернулся и пошел прочь, а Амалия заторопилась в сторону дремавших колесниц.
Бекет принял душ, побрился, надел новую пару трофейного белья и причесался перед зеркалом, получая удовольствие от таких простых действий.
Освежившись, он прошелся по кораблю, проверяя, как несут службу спецы под присмотром гвардейцев, и вышел на свежий воздух – инспектировать территорию лагеря.
После ночной метели все вокруг было укрыто плотным снежным покрывалом, уцелевшие инженерные машины стрекотали движками, сгоняя снежные кучи к рубежам лагеря.
Бекет улыбнулся. Стоило пожить в нормальных условиях, как он уже чувствовал себя здесь временным гостем, как будто не было этого трехлетнего забвения и краткого периода после пробуждения.
Он во временной командировке, и точка. К обеду все четыре бака будут под плоскостями – и прощайте, аборигены, не вспоминайте о нас плохо. Ничего его здесь больше не держало, ни-че-го. Ну разве что эта девчонка – Амалия. Будь она простой крестьянкой, возможно, он решился бы увезти ее навстречу цивилизации, но при теперешнем статусе об этом не могло быть и речи.
Кстати, нужно не забыть оставить прелату записку, чтобы не появлялся в лагере после его отъезда. Суток трое у него еще будет, но потом каждый час на этой территории может стать для него последним. И главное, чтобы не пускал сюда интрессу, она очень любознательная девочка и может оказаться здесь в момент бомбового удара. Ах, Амалия!
За размышлениями, сам того не замечая, Бекет подошел к команде механиков, продолжавших трудиться возле его «маскота».
– Доброе утро, сэр! Подвесные узлы получились лучше фабричных, – сообщил инженер. – Только что примеряли, и все сходится – микрон к микрону!
– Спасибо, братцы. Лишняя порция выпивки вам обеспечена, а также мои наилучшие рекомендации для ваших новых хозяев. Кто же из вас тот искусный станочник, что сумел узлы выточить?
– Я, сэр, – поднял руку один из механиков, смущенно улыбаясь.
– От меня большое спасибо.
– И вам спасибо, сэр, за заботу… А я могу задать вопрос?
– Задавай, приятель.
– Эти, наши новые хозяева… – Механик опасливо огляделся. – Они здесь не тово, людей не едят?
– Об этом можешь не беспокоиться. Они куда меньшие каннибалы, чем ваш прежний командир. Как его там?
– Лоренц, сэр.
– Вот именно.
Бекет оставил механиков и вернулся на «Пифию», чтобы сварить себе кофе и съесть пару бутербродов. После завтрака он пришел к себе в каюту и, найдя письменные принадлежности, стал составлять записку для прелата Гудрофа, который, без сомнения, должен был появиться в лагере ко времени его отлета.
Хорошо владевший разговорным ансольтским, в письменной его части Бекет был слаб, поэтому решил писать, как слышал, полагая, что Гудроф и так все поймет.
Закончив составлять записку-предупреждение, он еще раз перечитал ее, удовлетворенно кивнул и, свернув листок вчетверо, убрал в карман комбинезона. Теперь дело было за механиками, а ему оставалось только ждать.
Пошлявшись по «Пифии», Бекет пересек лагерь, чтобы посмотреть, как идут дела на «Леноксе», и к обеду снова проверил работу механиков. Они уже ставили третий подвесной бак.
Гудроф с Илкнером снова появились в лагере и издали наблюдали за приготовлениями «маскота», о чем-то вполголоса переговариваясь.
«Ждут не дождутся», – усмехнулся Бекет и в отличном расположении духа отправился обедать.
– Вы сегодня улетаете, сэр? – спросил кок. В условиях лагеря никаких секретов удержать было невозможно.
– Если все удачно сложится.
– Может, хоть сегодня попробуете что-то из моей кухни?
– С удовольствием, приятель, – ответил Бекет, которому в такой день никого обижать не хотелось.
Кок засуетился и принялся разогревать все плиты, ставя на них разнокалиберные сковородки, а Бекет, чтобы ему не мешать, взял кусок разогретого мяса и вышел через кормовые ворота, посмотреть, как идет заправка.
Заправка шла хорошо, развернутый рукав подрагивал от высокого давления топлива, и где-то там, среди присыпанных снегом истребителей, один за другим наполнялись подвесные баки выбранного майором «маскота».
Съев мясо, Бекет вернулся на кухню, где кок заканчивал готовить для него особенное блюдо.
– Садитесь, сэр! Еще буквально пару минут!
– Жду с нетерпением, – в тон ему ответил Бекет, осматривая помещение камбуза с развешанными в специальных зажимах сковородами, кастрюлями, разделочными досками и поварешками.
Видно, командир пиратской эскадры был любителем хорошей кухни, раз содержал кока и все это кухонное хозяйство. На других кораблях зачастую обходились безо всяких излишеств и команды питалась разогретыми фабричными обедами.
– Извольте, сэр! Лучший карп в сметане из свежих полуфабрикатов! – объявил кок и поставил на пристенный столик большое блюдо, от которого исходил аппетитный запах. Ломтики карпа были политы белым соусом и украшены листочками свежеразмороженной петрушки.
