Оставался только…
– Совершенно верно. Это он и есть, – сказал Алекс. Занеся в блокнот несколько фраз, он перечитал написанное, что-то вычеркнул и наконец удовлетворенно кивнул. – Белль, ответ для Эверсона.
– Я готова.
– Господин Эверсон, мы устали и не способны что-то обсуждать сразу после прибытия. Буду рад с вами поговорить, но не на Скайдеке. Приглашаю вас и всех остальных завтра ко мне в офис, ровно к девяти часам. Излишне говорить о том, что, если реакции с вашей стороны не последует, мне придется поступить по своему разумению.
Несмотря на мои опасения, мы отказались от наших поддельных имен и дома в Лиможе, отправившись прямо в Андиквар. Алекс уверял меня, что бояться нечего, но мне казалось, что мы неоправданно рискуем. Тогда он предложил мне переночевать в его доме. Я согласилась и заняла одну из комнат для гостей.
Утром мы не спеша позавтракали. К восьми часам Алекс скрылся где-то в задней части дома, а я сидела в офисе, не в силах на чем-либо сосредоточиться. В девять часов появился скиммер, завис на несколько мгновений и опустился на посадочную площадку.
Из скиммера вышли четверо – Эверсон, еще двое мужчин и женщина.
Обычно я встречала гостей перед домом, но эти вполне могли выстрелить в первого, кого увидят. Поэтому я лишь сообщила Алексу об их прибытии.
Когда я наконец появилась в дверях, он уже разговаривал с гостями. Каждый выглядел лет на двадцать с небольшим. Эверсон рассказывал о «неизбежных трудностях», с которыми они столкнулись, и сожалел о том, что все вышло именно так. Холодно улыбнувшись, Алекс повернулся ко мне.
– Чейз, – сказал он, – позволь представить тебе профессора Мартина Класснера.
Конечно, я понимала, к чему идет дело, но все равно испытала шок. В 1365 году этот человек был умирающим стариком, чей мозг был поражен синдромом Бентвуда: многие сомневались, что он вернется назад живым. Теперь же он стоял передо мной, словно молодой лев, и с любопытством меня разглядывал. Он был выше ростом, чем Класснер на записях с «Поляриса».
Последние несколько недель я тихо ненавидела тех, кто пытался нас убить. Последние несколько дней, после встречи с Мэдди, я привыкала к тому, что вечная молодость – это не сказка. И вот теперь они стояли передо мной – легендарные пассажиры «Поляриса», пропавшие неизвестно куда.
Нэнси Уайт, высокая и грациозная, ничем не напоминала женщину, что очаровывала зрителей своими научными беседами. Из шатенки она превратилась в блондинку и делала большие усилия, чтобы держаться уверенно и непринужденно.
А вот советник Уркварт – некогда один из семи могущественнейших людей планеты. Теперь он стал рыжеволосым и выглядел совсем молодо: трудно было представить, что за обликом стройного юноши скрывается великий человек. Мне не верилось, что этот парень лет двадцати – действительно он. Но дружелюбное выражение на лице юноша унаследовал от человека намного старше себя, от Защитника Страждущих. Правда, перестав быть политиком, он утратил бо льшую часть своих манер. Трудно выглядеть мудрым и авторитетным, имея внешность вчерашнего школьника.
Чек Боланд: он мог бы играть первые роли. Волосы Боланда из черных стали светлыми, но его выдавали классические черты лица и темные глаза.
Мендоса отсутствовал.
Я снова посмотрела на Класснера.
– Доброе утро, профессор, – сказала я, не протягивая руки.
Он глубоко вздохнул:
– Думаю, мне понятны ваши чувства. Простите.
Да, это были они, вне всякого сомнения, – в расцвете лет, молодые и сильные, еще не обретшие степенность взрослого человека.
Алекс повел их в гостиную, где было просторнее. Я специально оставила дверь в офис открытой. Мы заранее передвинули стеклянную витрину так, чтобы китель Мэдди неминуемо попался на глаза нашим гостям. Увидев его, Класснер кивнул с таким видом, словно ему только что открылась великая истина. Он сел у окна, бросив взгляд на свое запястье, – с явным намерением убедиться, что в помещении нет записывающей системы. Несмотря на всю необычность встречи, мы соблюдали всегдашние правила приличия. Не хочет ли кто-нибудь выпить? Не сложно ли было нас найти? Вам, похоже, не очень удобно, – может, дать подушку? Последний вопрос был обращен к Класснеру. Усмехнувшись, тот признался, что ему не слишком уютно, хотя мебель тут ни при чем.
Мы принесли закуски. Все расселись поудобнее. Кто-то откашлялся. Кто-то похвалил наш дом.
– Я ожидал увидеть еще одного, – заметил Алекс.
– Прежде чем мы перейдем к этому, – ответил Класснер, – я хотел бы узнать, что с Мэдди.
Взгляды их встретились.
– Она погибла, – сказал Алекс.
– Она атаковала вас на Акиле?
– На базовой станции кангов? Да.
– Мне очень жаль. – Класснер сглотнул слюну. – Нам очень жаль, что она так поступила. Мы помешали бы ей, если бы могли.
– Почему же вы этого не сделали?
– Я говорил с Мэдди, когда она приходила ко мне. Она сказала, что вы нашли ключ. Я думал, что в любом случае нам ничего не грозит, что вы не сумеете сложить все воедино. – Он улыбнулся устало и с сожалением. – Я вас недооценил.
Трудно было привыкнуть к тому, что перед тобой не просто взрослый в облике мальчишки, но и человек, достигший в жизни очень многого.
– Почему вы ее не остановили?
– Как, по-вашему, я мог сделать это? Мэдди была свободным человеком.
– И вы не помешали ей убить Тальяферро.
На нас устремились виноватые взгляды.
– Мы не ожидали от нее такого, – сказал Уркварт. – Не думали, что она окажется настолько безрассудной.
– Вы также знали, что она пыталась убить нас. Трижды. А вы и пальцем не пошевелили.
– Нет. – Класснер помрачнел, остальные покачали головой. – Мы не знали. Она ничего не рассказывала. Мы полагали, что они с Джессом просто ищут пропавший ключ. Джесс тогда был нашим связным. Он считал, что ничего страшного не случилось, – скорее всего, Мэдди оставила ключ на станции. Даже ес ли его найдут, никто не поймет, что это такое, ведь прошло много лет. Но Мэдди беспокоилась, и он старался ей помочь.
Признаться, мне было несколько не по себе в обществе бывшего советника. Но я не собиралась просто торчать в комнате, словно груда ненужного тряпья.
– Ну да, – вмешалась я, – и Шона Уокера она тоже убила. Стоит ли удивляться?
– Да, – ответила Уайт. – Мы об этом узнали уже после несчастья. Иначе мы бы не допустили этого.
– Прекрасно. Рада слышать, что вы считаете это некоторым перегибом. Но, полагаю, вы не слишком расстроились.
– Это не слишком честно. – Уайт посмотрела на меня умными большими глазами. – Вы многого не понимаете, Чейз.
– Речь не о том, что честно, а что нет, – отрезала я. – Речь о том, что случилось на самом деле.
Алекс подмигнул мне, и я поняла намек: «сам разберусь».
– Что вы сделали, узнав о том, как она поступила с Уокером? – спросил он.
– Я стал ее лечить, – сказал Боланд.
– Но не стиранием памяти?
– Нет. Я полагал, что в этом нет нужды.
– Лечение не помогло, – заметила я.
– У Мэдди был сильный стресс, – продолжал Боланд. – Но я полагал, что с ней все будет хорошо.
– И вы не могли передать ее в руки властей?
Глаза Класснера сузились.
– Нет. Мы бы предпочли так поступить, но это было невозможно.
– В конце концов, она убила Тальяферро.
– Это стало трагедией для нас, – проговорил Боланд. – Мы не думали, что она настолько опасна. Даже после гибели Джесса мы так не считали. Вернее, я не считал: буду говорить за себя. Даже после этого. Я не верил, что она его убила. У нее не было никаких причин.
– Он собирался нас предупредить, – сказал Алекс.
– Да. Но не сообщил нам, что у Мэдди снова нелады с психикой. Поэтому мы ничего не могли узнать. Она утверждала, что Джесс свалился с крыши Архива – спешил и отвлекся.
– У людей есть странная привычка: падать с большой высоты, если Мэдди рядом, – заметила я.
Глаза Уайт вспыхнули.
– Не верю, что она убила Тома. Это действительно был несчастный случай. Она любила его. Ради Тома она была готова на все.
– Мы не знали, – сказал Класснер, – что она решила устроить на вас охоту на базовой станции. Мы были убеждены, что она тяжело переживает смерть Джесса. А когда отправились ее искать и не нашли, забеспокоились. Потом оказалось, что «Матильда» исчезла.
– Кто такая Матильда? – спросил Алекс.
– Наш корабль. Полагаю, вы его видели. «Чесапик».
– Его больше нет, – сказала я, вложив в свои слова больше удовлетворения, чем приличествовало.
Взгляд Уркварта был устремлен на лес за окном.
– Я же тебе говорил, – сказал он Класснеру, – не стоило сюда приезжать. – Он посмотрел на меня. – Мы никогда не одобряли действий Мэдди. Мы пытались ее остановить. Мы делали все, что могли. Неужели это так сложно понять?
– Да, – ответила я, – вы не одобряли. Но вы знали. Вы знали и тайно радовались возможности убрать Уокера, не марая в крови собственных рук. Скорее всего, вы знали, что Тальяферро грозит опасность. А если вы не знали, что она собирается нас убить, то я скажу так: вам следовало это знать. Я вас презираю. Всех.
