— Мне рассматривать твои слова как ультиматум? А что будет, если я все же не приму это предложение?
Комда не торопилась отвечать. Она задумчиво посмотрела поверх голов стоящих перед ней людей. Потом, после долгой паузы, все же ответила:
— Меня бы очень огорчил отказ.
Креат плотно сжал губы, продолжая смотреть на нее. Даже не сканируя правителя, она чувствовала, что за этим молчанием скрывается тщательно продуманный план, с помощью которого он собирается изменить ситуацию в свою пользу. Комда подняла руку и активировала серебристый браслет. Женщина не произносила ни звука. Она просто стояла и держала согнутую в локте руку перед собой. Затянувшаяся пауза все длилась и длилась. Словно устав ждать, над площадью загулял ветерок. Его слабые порывы несли запах гари и еле уловимый аромат влаги. Вдруг кристаллический экран браслета ожил. На нем появилось лицо Энди, который произнес:
— Попытка прорыва через окружение пресечена. Противник полностью уничтожен. В наших рядах потери минимальны. Какие будут дальнейшие приказы, капитан?
— Повтори это еще раз и погромче. Мне кажется, правитель не все расслышал.
Лицо Креата скривилось. Красные глаза вспыхнули, и он, больше не скрывая своей ненависти, произнес:
— По какому праву ты вмешиваешься в чужие дела?
Ответ заставил его вздрогнуть и насторожиться:
— По праву Хранителя, оберегающего равновесие во Вселенной.
Креат, стараясь скрыть охватившее его волнение, с преувеличенной насмешкой произнес:
— Хранители? Я что-то слышал о них. Но это было так давно… Неужели я удостоился чести видеть одного из них?
— Действительно, честь велика, но очень немногие хотели бы удостоиться ее.
Ветер, слабый в начале разговора, все усиливался. Он трепал нарядные одеяния жриц Креата и развевал волосы Комды. Небо затягивалось. Но не белыми и невесомыми, словно вата, облаками. Ветер гнал черные грозовые тучи.
Креат сквозь зубы произнес:
— Мне все еще слабо верится в то, что ты сказала. Хотелось бы убедиться. Может, совершишь какое-нибудь чудо или на худой конец покажешь фокус?
Комда видела, что он старается выиграть время. В ее слова он поверил сразу и безоговорочно. Через секунду стало совершенно ясно, что задумал поверженный, но еще не сломленный до конца правитель Лаира.
Глава 63
Транспортные корабли наконец доставили вагкхов на «Синюю чайку». Но дисциплина, существовавшая до сражения и во время него, просто испарилась на борту корабля. Весь экипаж в полном составе собрался в рубке. Стало так тесно, что невозможно было даже шагу ступить. Озгуш потерял всякую надежду восстановить порядок. Его просто не слышали. Пилоты, десантники, аналитики, механики и даже разведчики толпились в помещении, которое явно не было предназначено для такого количества народа.
Старшие офицеры спорили, стоя на мостике. Они пытались использовать свои допуски, чтобы активировать системы корабля, отвечающие за визуальный обзор территории планеты. Вагкхи выполнили приказ, отданный капитаном, и вернулись на судно, а теперь просто изнывали от жгучего, нестерпимого желания узнать, что же происходит на Лаире.
Но корабль словно оглох и ослеп. Он превратился в кусок металла, никак не реагирующий на их попытки. Однако никто из вагкхов не собирался покидать рубку. Шум там стоял просто невообразимый. Каждый считал своим долгом дать какой-нибудь совет или высказать предложение. Самое интересное заключалось в том, что идеи выслушивались, а предложения рассматривались, но сдвинуть процесс с мертвой точки не получалось.
Вагкхи были упрямым народом. Никто не хотел сдаваться. Озгуш, попытавшись перекричать толпу, больше не стал этого делать. Он сел в кресло капитана и стал молча следить за развитием событий. К тому же сам он хотел узнать, что происходит около храма, следовательно, не имел права осуждать других за подобное желание.
Гдаш отказался перевязать ногу и ходил, прихрамывая, в нижнем ярусе рубки вокруг прибора объемного изображения. Он что-то бормотал себе под нос, но из-за шума никто не слышал его. Наконец, использовав все допуски и перепробовав все, что только смогли придумать, люди замолчали. Неожиданно в рубке возникла секундная пауза. И в этой тишине раздался голос Гдаша, который жалобно и как-то по-детски произнес:
— Кораблик, хороший, ты же все можешь… Покажи нам, как там Комда…
Последовавший за этими словами тихий перезвон удивил всех. Казалось, множество колокольчиков зазвонило одновременно. Люди не сразу поняли, что это такое. А, сообразив, тоже развеселились. Ведь им еще никогда не приходилось слышать, как корабль смеется. Огромный, во всю стену иллюминатор матово засветился, преображаясь в экран. Изображение, сначала мутное, изменялось до тех пор, пока не стало четким. Все собравшиеся в рубке вагкхи наконец увидели то, что так неистово желали: черный дымящийся храм и маленькие фигурки людей, стоящих возле него. Одной из них, в синем комбинезоне и развевающимися на сильном ветру темными волосами, была Комда.
* * *
Креат менялся. Его кожа позеленела и покрылась чешуей. Ноги вытянулись, а руки прижались к телу. Но сильнее всего изменилась голова правителя. Прошло еще несколько минут, и перед Комдой стоял уже бог Нейнке. Он был точно таким, как его статуя в храме. Живой, он не был так велик, но производил сильное впечатление. Острый раздвоенный язык мелькнул в чуть приоткрытом рту бога, и он шипящим голосом произнес:
— Пришло время нам познакомиться снова, теперь уже по-настоящему. Хочешь ли ты еще что-нибудь сказать?
— Я уже все сказала. Но могу повторить. Немедленно покинь эту планету. Зло, давно и безнаказанно творимое здесь тобой, сдвинуло чашу весов равновесия Вселенной.
— Что же ты тогда ждешь? Убей меня. Или ты не можешь этого сделать? Может, мне попробовать прикончить Хранителя? Очень хочется сделать это, нестерпимо…
Капюшон огромной змеи вздулся, словно парус, рот приоткрылся, явив острые и длинные передние зубы. Нейнке устремил на женщину неподвижный взгляд красных глаз. Комда продолжала стоять неподвижно. Только подняла руки и скрестила их на груди. Ветер теперь дул в полную силу. Грозовые тучи, черные, как волосы Комды, почти полностью закрывали небо за ее спиной.
Они клубились, наползая одна на другую, а ветер продолжал гнать их вперед, к тому месту, где разговаривали Креат и Комда. Правитель, видя, что она никак не отреагировала на его слова, усмехнулся и, стараясь поколебать спокойствие женщины, с издевкой произнес:
— Все беды во вселенной от таких, как ты. Ваша доброта и умиротворенное спокойствие, граничащее с безразличием, толкают таких, как я, к попытке изменить этот скучный и затхлый мир. Добреньким быть легко… особенно за счет других.
— А кто тебе сказал, что я добрая? Все почему-то ошибочно так полагают. Присмотрись, Нейнке, и ты поймешь, что ошибаешься.
Ее голос прозвучал хрипло. Словно медленно приоткрылась старая тяжелая дверь, и из мрака дохнуло леденящим холодом. Он посмотрел в ее лицо. Казалось, что ничего не изменилось, только на мгновение глубокими синими глазами на него посмотрело древнее и прожившее долгую жизнь существо. Сумевшее перенести столько горя, познавшее счастье… Она моргнула, и наваждение исчезло. Креат не стал больше медлить. Длинное и упругое тело змеи метнулось вперед. Острые зубы целились ей в голову, в горло. Казалось, женщина не сдвинулась с места, но когда огромная змея, взлетев подобно молнии, ударила туда, где она стояла, оказалось, что Комды там нет. Нейнке, не понимая, куда она исчезла, завертел головой, озираясь по сторонам. Женщина стояла в нескольких метрах от него, все также сложив на груди руки.
— Забавно. И это все, что ты можешь?
В ее голосе звучала откровенная насмешка. Даже хладнокровное пресмыкающееся не выдержало этого. Нейнке опять приподнялся во весь рост и зашипел. Он больше не бросался, но она заметила, что происходит что-то странное. Жрицы, за все время беседы не проронившие ни одного слова, начали падать на плиты храмовой площади. Одна за другой они закрывали глаза и как подкошенные валились с ног. Комда вспомнила, что говорил Энди об этих существах, и догадалась, что сейчас произойдет.
