— Выходит, ты сам всё узнал о себе? — уточнил Старый Лис, припомнив, что похожая история имела место быть.
— Да. Скажу больше: когда отец узнал об этом, я неделю ел стоя и справлял нужду сидя на корточках. Такой порки я не переживал ни до, ни после, — белозубо улыбнулся Исмаил. — В кабинете отца, на стене, висит старинная камча. Плеть кочевника. Это единственное, что у него осталось от предков. Вот этой плетью он меня и выпорол.
— Сурово, — покачал головой Старый Лис.
— Он в очередной раз пожалел меня. Отец владеет камчой просто виртуозно. Может одним ударом доску толщиной в ваш дюйм перебить. А он с меня только шкуру спустил. Зато с тех пор я вообще перестал бояться боли. Любой.
— Значит, вся эта история — правда, — задумчиво протянул Лис.
— От первого до последнего слова. Он не хотел, чтобы я знал об этом, потому и разозлился. Отец хотел, чтобы я стал юристом. Адвокатом. Чтобы мог легально и на законных основаниях защищать наших людей в судах. А я стал убийцей. Смертником.
— Но ведь ты до сих пор жив.
— Да. Только потому, что отец разрабатывает каждую операцию тщательно, учитывая все мелочи и отводя на каждое действие строго определённое время. До последней секунды. И если что-то идёт не так, операция отменяется. Так было всегда. Он говорит, что организации не нужны мёртвые герои. Ей нужны живые тени.
— Живые тени? — не понял Старый Лис. — Что это значит?
— Ты задаёшь слишком много вопросов. Но не ответил на мой, — напомнил ему Исмаил.
— Да, извини, — спохватился Лис. — Всё дело в том, что, ломая противнику шею путём скручивания, ты смещаешь шейные позвонки так, что позвоночник превращается в спираль. Но так сломать себе шею человек может только в одном случае — если ему в этом помогли. Падая, ударяясь — короче говоря, погибая таким образом случайно, человек получает перелом, но позвоночник оказывается смещён под углом. Позвонки шейного отдела просто чересчур сильно смещаются в одну сторону, разрывая спинной мозг. Понимаешь, о чём я говорю?
— Вполне. Значит, получается, что скручивание позвоночника — это прямое указание на убийство?
— Именно.
— Жаль. Я люблю убивать таким способом.
— Любишь? — растерялся Старый Лис.
— Да. Он убивает сразу, и человек не испытывает лишних мучений. Я не садист, как ты, наверное, считаешь. Я убиваю, но не ради удовольствия, а выполняя приказ. Хотя иногда я убиваю и с удовольствием.
— Это разные вещи, — проворчал Лис, сообразив, о чём он говорит.
— Я рад, что ты это понимаешь. Что ж, спасибо за беседу. Мне пора. Нужно как следует изучить правила эксплуатации космических судов, — улыбнулся Исмаил, легко поднимаясь с кресла.
— Рад был поговорить, — пробурчал Старый Лис в спину уходящему террористу.
— И не бойся, тебя никто не тронет, — добавил Исмаил, закрывая за собой дверь.
— Хотелось бы в это верить, — проворчал Старый Лис, вытягивая перед собой руки и внимательно глядя на кончики чуть подрагивающих пальцев.
— Нервы ни к чёрту, — добавил он, опуская руки и поднимаясь, чтобы сходить за кофе.
Но дойти до двери он не успел. Дверь снова распахнулась, и на пороге появилась Сандра. Проскользнув в каюту, она прикрыла за собой дверь и, окинув его долгим, внимательным взглядом, облегчённо улыбнулась:
— Похоже, всё обошлось.
— Это ты про что? — не понял Лис.
— Про твою встречу с Исмаилом. Чего он хотел?
— Зашёл узнать, чем отличается смерть от убийства.
— В каком смысле? — не поняла девушка.
— Он получил выволочку от хозяина за то, что свернул шею тому мальчишке. Это оказалось прямым указанием на убийство. И после той беседы зашёл узнать, в чём разница, когда человеку ломают шею и когда он ломает её себе сам.
— И ты объяснил?
— А почему бы и нет? Рано или поздно он всё равно бы узнал, это не секрет, — пожал плечами Старый Лис. — Любой медик растолковал бы ему это за три минуты.
— Но он пришёл за консультацией не к медику, а к тебе, — напомнила Сандра.
— Наверное, потому, что я тоже когда-то был убийцей, только на службе у правительства, — вздохнул Лис. — А ты чего прибежала?
— Хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.
— А что со мной может произойти? — не понял Старый Лис. — Мы ещё не добрались до места. Так что бояться мне пока нечего.
— Исмаил неуправляем. Ты был свидетелем его унижения, а он таких вещей не прощает и не забывает. Мне порой кажется, что босс и сам побаивается монстра, которого создал, — тихо поведала девушка.
— А ты? Ты его тоже боишься? — осторожно спросил Лис.
— Иногда. Особенно когда он впадает в ярость. В такие моменты он превращается в настоящего зверя. А ещё он очень сильный. Просто невообразимо сильный. Не знаю, как это получается, но он умудряется делать вещи, которые простому человеку недоступны.
— Например?
— Например, однажды он умудрился поднять солдата в тяжёлом скафандре и швырнуть его в сослуживцев. Это помогло группе оторваться от преследования.
— Ну, в стрессовой ситуации силы человека резко увеличиваются, — задумчиво протянул Старый Лис.
— Он был спокоен, — покачала головой Сандра. — Совершенно. У этого человека вообще всё наоборот. В ситуации, когда обычный человек поведёт себя спокойно, он запросто может впасть в ярость. А в момент, когда люди пугаются, он остаётся совершенно спокойным. Настолько спокойным, что больше напоминает зомби, чем человека.
— Ну, значит он и вправду очень силён, — пожал плечами Лис. — Или, возможно, это какой-то допинг.
— Допинг? — удивлённо переспросила Сандра.
— Ну да. Какой-нибудь боевой коктейль, какие принимают всякие бойцы, участвующие в подпольных боях, — развёл руками Лис.
— Это исключено. Босс за такие фокусы лично может голову оторвать. Нам запрещено во время акции использовать любой допинг. Даже старый добрый алкоголь. Он говорит, что во время акции каждый боец должен быть абсолютно трезвым и сосредоточенным.
— И все слушаются? — с интересом спросил Старый Лис.
— Тот, кто не послушался, больше никого уже слушать не сможет, — криво усмехнулась Сандра.
— Но он считает Исмаила своим сыном. Ты не допускаешь мысли, что Исмаил может этим пользоваться?
— Это тоже исключено. Вот как раз с этого психа он требует ещё больше. Иногда у меня складывается такое впечатление, что босс пытается сделать из него идеального террориста.
— Хотелось бы знать, что это такое, — улыбнулся Лис.
— Человек, не имеющий слабостей, не боящийся боли, не подверженный эмоциям, умеющий просчитывать и выверять каждый свой шаг. А главное, беззаветно преданный своему делу. Своей цели.
