Расположились в удобных креслах, подняли глаза к «небу».
Веры — звезды, очень похожей на Чудотворную и, как утверждают, на материнское светило человечества, Солнце, — видно не было: она светила откуда-то из-за обреза видеопласта.
Зато приступающий к маневру стыковки с «Дорадо» шаттл был виден хорошо. Ближний борт его почему-то украшала эмблема «Галактических линий» — наверное, суда местной компании космического транспорта были заняты. Вот только чем? Вряд ли в эту дыру транссистемники забираются каждый день, а значит, вряд ли тут, кроме «Дорадо», могут находиться другие дальние суда.
И тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Какие местные компании космического транспорта! Да их сюда по соображениям безопасности и на пушечный выстрел не подпустят! Исключительно «Имперские галактические линии», персонал которых проконтролировать гораздо проще! Нет, все верно. А то ведь суда местных компаний в прибежище беглых преступников превратятся…
Осетр пронаблюдал, как выдвинулись из корпуса «Дорадо» причальные штанги, как вытянулись навстречу шаттлу, принимая на себя его инерцию. Судно чуть вздрогнуло, и пришлось успокоить заволновавшихся вдруг дам.
— Нет, столкновения не произойдет, не волнуйтесь! Демпферы и не на такие усилия рассчитаны.
Конечно, Осетр понятия не имел, на какие именно усилия рассчитаны причальные сооружения «Дорадо», но разве есть основания сомневаться в квалификации инженеров, спроектировавших транссистемник? К тому же он бы произнес последнюю фразу, даже если бы сомневался, — дамы, находящиеся рядом с кавалером, ничего и никогда не должны бояться. Таков порядок человеческих взаимоотношений, даже если вы находитесь на разных ступеньках социальной лестницы…
Впрочем, пребывающим рядом дамам космические пейзажи быстро наскучили. Еще не погасли колебания «Дорадо», а няня Аня уже оторвала взгляд от «неба», повернулась к воспитаннице и сказала, наморщив нос:
— Интересно, зачем Его Величество повсюду таскает с собой цесаревича?
Яна тут же подхватила тему.
— А разве можно иначе? Ведь Константин — наследник, а значит, рано или поздно станет верховным главнокомандующим. Ему необходимо привыкать к жизни военного человека.
Цесаревичу Константину в нынешнем году исполнилось семнадцать лет. Однако выглядел он на все двадцать пять. По империи ходили слухи, что парень серьезно болен чуть ли не прогерией[1]…
Правда это или нет, было неизвестно — официальные средства массовой информации эту тему, разумеется, не обсуждали. И правильно — если слухи соответствуют действительности, зачем задевать лишний раз чувства несчастных родителей? А если неправда, опровергать слухи бессмысленно. Во-первых, на каждый чих не наздравствуешься. Во-вторых, опровержения, чаще всего, производят противоположный эффект — как говорит капитан Дьяконов, таков менталитет народа по отношению к власти. А в-третьих, император — не президент, его не выбирают, и ему вовсе не требуется нравиться электорату.
— Да, но ведь он болен. Я слышала, как в разговоре с вашей мамой княгиня… — Няня Аня осеклась, глянув на Осетра. — Скажите, офицер… А как вы считаете? Должен ли Его Величество таскать цесаревича по разным мирам? Не лучше было бы заняться его лечением?
Вопрос был еще тот. Ответ, правда, на него имелся, ибо у Осетра было свое мнение. Но вот стоит ли сообщать свое мнение этой рыжей болтливой клуше?
Хотя в этой болтовне есть и положительная сторона — похоже, после релаксационного сна «офицер» стал клуше симпатичен и она уже не опасается, что ее воспитанницу скомпрометируют. С другой стороны, дьявол их, этих нянюшек, опекающих высокородных девиц, знает! Что у них на уме?
— Цесаревич — человек государственный, — сказал Осетр. — У таких людей на первом месте интересы империи, а не собственные проблемы.
— И это правильно! — резко сказала Яна, как будто с нею кто-то спорил.
Вообще говоря, Осетр знал, что императоры в истории бывали разные. Были такие, что пеклись исключительно о благе родного народа, но бесстрастные документы сообщали и о таких, кому было наплевать на империю и народ, кого волновало только собственное веселье и благополучие. Впрочем, такие обычно правили недолго, поскольку быстро теряли поддержку ближайших подданных и оставались один на один с заговорщиками, которых в такие времена разводилось величайшее множество. В большинстве случае правитель обречен быть хорошим правителем, иначе его эпоха оказывается слишком короткой.
Лет пятьсот назад император Александр VIII пристроился вдруг в кильватер политики вершителя Реддинга. Привлекла его дианетика, с какой-то стати!.. Однако после десяти лет неуклонного преклонения перед Мерканским Орденом обнаружил император вокруг себя кучу недовольных. Слава богу, у него хватило ума отречься от престола в пользу младшего брата, и до большого кровопролития дело попросту не дошло, хотя министра иностранных дел, проводившего политику Александра, застрелили незадолго до этого во время визита на один из приграничных миров. Преступника, конечно, нашли, но большинство историков считали, что вина было свалена на стрелочника. Как бы то ни было, но Александр VIII вовремя понял, что императорская корона для него слишком тяжела. В былые века отрекшиеся императоры уходили в монастырь, Александр решил стать смотрителем музея. И стал им — в Музее освоения Галактики.
А империя пошла дальше…
Все это Осетр, разумеется, рассказывать дамам не стал.
— Цесаревич и в самом деле государственный человек, — сказал он. — Как и Его Величество. И все они делают правильно. На их месте я поступил бы точно так же.
— Но возить больного ребенка…
«У царей и королей нет детей, — говорил капитан Дьяконов. — У них рождаются не дети, а инструменты внешней и внутренней политики».
В этом смысле Осетр и ответил няне Ане.
Как ему казалось, та должна была фыркнуть и сказать: «Ничего вы, мужчины не понимаете, у вас только война на уме!»…
Однако Яна прекратила намечавшуюся пикировку.
— Я так понимаю, — заметила она, — что до самого отлета шаттла мы больше ничего нового не увидим.
— Вы правы, — сказал Осетр. — Грузовые контейнеры сходят с орбиты и приземляются с помощью собственных двигателей. А пассажиры переходят в шаттл через стыковочный узел. Правда, здесь этот процесс займет немного времени. Вряд ли до этого медвежьего угла Вселенной летело много пассажиров.
— Разве что преступников все-таки привезли. — Яна снова посмотрела на «небо».
Во взгляде ее вдруг появилась непривычная жесткость, будто она была прокурором на судебном процессе и только что потребовала высшей меры наказания для серийного убийцы.
