Первый выход на поверхность, несмотря на досадное бездействие, произвел сильное и весьма неоднозначное впечатление на Дашу и Райбека.
Все происходило совершенно не так, как рисовало воображение. Грезы о великих, захватывающих дух открытиях внезапно обернулись рутинными операциями. Десантники, пользуясь специальными приспособлениями, с разных сторон вскарабкались по обшивке колониального транспорта «Октавия», исследуя целостность корпуса и долго, придирчиво выбирая места для надежного крепления тросов.
Бездействие угнетало.
Переключая каналы связи, Даша и Райбек все же стали свидетелями проникновения внутрь корабля.
Один из десантников, поднимаясь по обшивке, добрался до сквозной пробоины в корпусе.
Используя сервомускулатуру скафандра, он преодолел участок взломанных бронеплит и оказался внутри огромного темного зала.
Сканирующий комплекс передавал подробности происходящего. Десантник проник в один из криогенных модулей. Отсек, разделенный на три яруса палуб негерметичными решетчатыми перекрытиями, вмещал четыре тысячи ячеек низкотемпературного сна.
Трудно передать чувства молодых людей, когда свет закрепленного на гермошлеме фонаря выхватил из мрака ряды криогенных камер. Они не пострадали при крушении, выглядели целыми, ни одна из каплевидных крышек, выполненных из ударостойкого прозрачного пластика, даже не треснула.
Бледные лица людей смутно просматривались сквозь блики света, змеящегося по матовой поверхности криогенных ячеек.
Даша невольно вскрикнула, Райбек лишь стиснул зубы, ощущая, как чувство скорби заполняет душу.
Эти люди покидали Землю в надежде на лучшую жизнь. Полные решимости бороться, осваивать иные миры, они так и не увидели новой родины, уснули навечно, канули в пучинах гиперсферы, пополнив список невозвращенцев.
Десантник, бегло осмотрев криогенный модуль, направился назад к пробоине.
Даше и Райбеку в этот момент он показался черствым, бездушным человеком. Мог бы на минуту остановиться, отдать дань памяти предкам.
Нет, для него все происходящее являлось рутиной. Может, совсем недавно он был даже более впечатлителен, чем юные выпускники Элианского института археологии, но «Октавия» — не первый колониальный транспорт, поднятый с поверхности планет системы Ожерелья. Со временем острота восприятия притупляется.
Райбека переполняли острые, щемящие чувства. Он наблюдал, как десантники крепят на обшивке «Октавии» прочные тросы, а в душе продолжало плескаться чувство горестного соприкосновения с трагедией тысяч непрожитых, оборванных вмиг жизней.
Даша испытывала схожие чувства. Они оба стояли бледные, будто окаменевшие, каждый по-своему переживая увиденное.
«К этому, наверное, никогда нельзя привыкнуть», — думала Даша, наблюдая за слаженными, сноровистыми действиями десантной группы.
«Октавию» поднимут с поверхности, затем состыкуют с техническим носителем и далее, после восхождения по Вертикали, доставят на Этну — лишенную атмосферы планету в системе Грюнверк, где строится огромный мемориальный комплекс в память о тех, кто покинул Землю в неистовом порыве первой волны Экспансии, но так и не обрел новой родины, став жертвой малоизученной в ту пору аномалии пространства-времени.
* * *
У каждого человека в жизни наступают моменты, способные в корне изменить дальнейшую судьбу.
Когда улеглась пыль, Райбек огляделся вокруг. На месте только что поднятого колониального транспорта «Октавия» в теле планеты остался глубокий, образовавшийся еще при крушении шрам. На дне жутковатой ложбины в мельчайшей пыли логр-компоненты зафиксировали множество предметов, когда-то выпавших из разбитых грузовых контейнеров.
Взгляд Райбека почему-то выделил один из них. Присмотревшись, он почувствовал, как внезапно и остро защемило в груди. Это была игрушка. Маленький, смешной кибернетический ослик.
Дениэл нагнулся, подобрал его.
Вопреки всем невзгодам, выпавшим на долю высокотехнологичной игрушки, ослик выглядел комично: на его мордочке застыла заразительная оптимистичная улыбка, длинные уши не пострадали, припорошенные пылью глаза смотрели на человека задорно, словно говорили: не волнуйся, малыш, все будет просто отлично!
Кому он принадлежал?
Ребенку, отправившемуся вместе с родителями в межзвездное путешествие?
Взрослому человеку, сохранившему игрушку как память о родной планете или неких важных для него событиях?
«Сейчас уже не угадаешь», — подумал Райбек.
Стряхнув с игрушечного ослика красноватую пыль, он осмотрелся. Неподалеку на освободившийся участок поверхности осуществлял посадку ГП-модуль. Пора. «На сегодня все», — промелькнула мысль.
«Но как поступить со своей находкой?» — он взглянул на ослика. Бросить игрушку назад в красноватую пыль у него не поднималась рука, но и забирать что-либо с поверхности, проносить на борт корабля «посторонние предметы» строго запрещено.
Вспомнилось суровое лицо инструктировавшего их офицера.
«Да ладно, — подумалось Райбеку. — Объясню. А заодно спрошу, почему никто не соберет личные вещи колонистов? Разве можно оставлять их тут?» — В душе Дениэла все еще стыло горестное чувство соприкосновения с трагедией предков, многое выглядело как-то несправедливо, действия группы десантников казались равнодушными, выхолощенными.
Нет, Райбек просто не мог проявить такое равнодушие.
Мысленно решив внезапно возникшую дилемму, он поместил находку в закрепленный на поясе герметичный контейнер, где хранился ремонтный комплект к скафандру, запасной логр, обоймы с таблетками для преобразователя[13], — все это располагалось в специальных «кармашках» и оставляло достаточно свободного места, чтобы внутрь поместился еще один небольшой предмет.
Даша не заметила его своевольства. Она смотрела, как два буксировочных корабля поднимают колониальный транспорт все выше и выше, пока тот не превратился в едва заметную точку, отражающую свет энергетического сгустка.
— Пора возвращаться, — голос Райбека заставил ее вздрогнуть.
— Но нам приказано не покидать точку наблюдения, забыл? — запротестовала девушка.
— Ладно, — он нехотя признал ее правоту.
ГП-модуль уже подобрал группу космодесантников и теперь двигался в направлении археологов.
Густые облака пыли, поднявшиеся с поверхности, время от времени полностью скрывали его.
«Да, вот тебе и экспедиция», — Райбек все никак не мог побороть своего разочарования. День, начавшийся столь многообещающе, вышел каким-то пустым, скорбным, тревожащим душу.
