— Эй! Так ведь это…
- Нажмите ручку вот здесь. Не направляй ее!.. — Бах! — …на окно. — К счастью, ножны ударились о переплет, срикошетили и со стуком упали на пол. Ку и Эйрел подскочили от неожиданности.
Пока Корделия ходила подбирать ножны, Куделка восхищенно разглядывал клинок; глаза его сияли.
— О, Миледи! — Затем он вдруг сник. Вложив клинок в ножны, он печально вернул ей трость. — Наверное, вы просто не знали. Я не фор. Мне не дозволено владеть личным оружием.
— Ох. — Корделия была ужасно расстроена.
Форкосиган приподнял бровь:
— Могу я взглянуть, Корделия? — Он осторожно извлек клинок из ножен и осмотрел его. — Хм. Насколько я понимаю, эта покупка оплачена мною?
— Ну, наверное, ты оплатишь ее, когда придет счет. Хотя не думаю, что тебе стоит платить за ту шпагу, которую я сломала. А эту в крайнем случае можно вернуть обратно в магазин.
— Понятно. — Его губы тронула улыбка. — Лейтенант Куделка, как ваш командир и вассал секундус Эзар Форбарра, я официально вручаю вам мое оружие, дабы вы носили его, служа императору, многие лета да царствует он. — Он с досадой сжал губы, осознав, как иронично звучит сейчас эта официальная формула, но затем стряхнул с себя мрачность и протянул трость Куделке, который снова расцвел.
— Спасибо, сэр!
Корделия лишь покачала головой.
— Наверное, я никогда не пойму эту планету.
— Я попрошу Ку найти тебе книги по истории барраярского права. Но не сегодня. У него едва хватит времени, чтобы привести в порядок свои сегодняшние заметки — скоро сюда заявится Фортала с парой заблудших душ. Можешь устроиться в библиотеке, Ку; встретимся там.
Обед закончился. Куделка отправился в библиотеку работать, а Форкосиган и Корделия перебрались в расположенную рядом с библиотекой гостиную. У обоих было что почитать — Форкосигану надо было просмотреть еще несколько докладов, и он быстро пролистывал их с помощью ручного считывателя. Корделия же, вставив в ухо микропереводчик с барраярским диалектом русского, обращалась то к нему, то к еще более устрашающему диску по уходу за новорожденными. Тишина изредка прерывалась бормотанием Форкосигана (обращался он скорее к самому себе, нежели к Корделии):
— Ага! Так вот что на самом деле задумал этот ублюдок, — Или: — Черт, эти данные какие-то странные. Надо проверить… Иногда подавала голос Корделия: — О боже, неужели все младенцы вытворяют такое? А из библиотеки то и дело доносился громкий стук, после которого они всякий раз переглядывались и разражались смехом.
— О боже, — сказала Корделия после третьего или четвертого раза. — Надеюсь, я не слишком отвлекла Ку от его обязанностей.
— Он справится, когда немного попривыкнет. Личный секретарь императора взял над ним шефство — обучает его, как организовывать работу. После того как Ку пройдет вместе с ним церемонию похорон, он будет способен на что угодно. Между прочим, эта трость — просто гениальная идея. Спасибо тебе.
— Да, я заметила, что он очень тяжело переносит свою инвалидность. И подумала, что это хоть немного поднимет его дух.
— Дело в том, что наше общество… довольно сурово к тем, кто не может шагать в ногу со всеми.
— Понятно. Хм, странно… я только сейчас подумала, что до сих пор нигде, помимо госпиталя, не замечала здесь людей с какими-нибудь дефектами. Ни инвалидных кресел, ни недоразвитых детей…
— И не увидишь. — Форкосиган помрачнел. — Все отклонения, которые можно выявить, устраняются еще до рождения.
— Ну, мы тоже делаем это. Хотя чаще еще до зачатия.
— А также при рождении. А в глубинке — и после рождения.
— Ох.
— Что касается покалеченных взрослых…
— Боже, вы ведь не практикуете на них эвтаназию?
— Твоего мичмана Дюбауэра не оставили бы здесь в живых. — Дюбауэр получил разряд нейробластера в голову и остался жив. В некотором роде.
— А что до калек вроде Куделки… неприязнь общества к ним очень заметна. Понаблюдай за ним как-нибудь в большой группе людей, а не только среди друзей. Не случайно, что процент самоубийств среди комиссованных настолько высок.
— Это ужасно.
— Когда-то я принимал это как должное. Теперь… уже нет. Но многие по-прежнему относятся к этому именно так. — А что бывает с такими, как Ботари?
— В зависимости от обстоятельств. Его безумие было полезным, его можно было использовать. Что до бесполезных… — он умолк, уставившись на свои ботинки.
Корделия поежилась.
— Только мне начинает казаться, что я привыкаю к этой планете, как заворачиваю за угол и натыкаюсь на очередной кошмар вроде этого.
— Прошло всего восемьдесят лет с тех пор, как Барраяр снова наладил контакт с галактической цивилизацией. В Период Изоляции мы потеряли не только технологию. Ее-то мы наверстали быстро — натянули, как пальто с чужого плеча. Но под ним… мы еще местами чертовски голые. Прожив на свете сорок четыре года, я лишь теперь начинаю понимать, насколько голые.
Вскоре приехал граф Фортала со своими «заблудшими душами», и Форкосиган скрылся в библиотеке. А уже ближе к ночи прибыл из округа старый граф Петр Форкосиган, чтобы присутствовать на завтрашнем заседании Совета.
— Ну, теперь хотя бы один голос Эйрелу обеспечен, — шутливо заметила Корделия, помогая свекру снять куртку.
— Ха. Ему еще повезло, что я за него голосую. За последние годы он нахватался каких-то странных радикальных взглядов. Не будь он моим сыном, черта с два я бы его поддержал, — проворчал граф, но его морщинистое лицо сияло гордостью.
Корделия изумленно моргнула, услышав подобную характеристику политических воззрений Эйрела Форкосигана.
— Признаться, мне он никогда не казался революционером. Должно быть, радикализм — гораздо более растяжимое понятие, чем я думала.
— О, да он сам этого не видит. Он думает, что сможет пройти полпути и остановиться. А я считаю, что пройдет несколько лет, и он обнаружит, что оседлал тигра. — Граф мрачно покачал головой. — Но пойдем, девочка моя, присядем, и ты расскажешь мне о своем самочувствии. Выглядишь ты хорошо. У тебя все в порядке?
Старый граф страстно интересовался развитием своего будущего внука. Корделия чувствовала, что ее беременность подняла ее в глазах старика от терпимой причуды Эйрела до чуть ли не божества. Он стал прямо-таки безгранично благожелателен, предупредителен и мил с ней. Устоять перед этим было невозможно, и она никогда не смеялась над ним, хотя и не питала никаких иллюзий на сей счет.
Корделия обнаружила, что предсказание Эйрела относительно реакции отца на ее беременность, сделанное им в тот день, когда она приехала домой с радостной новостью, оказалось абсолютно точным. В тот летний день, вернувшись в усадьбу Форкосиган-Сюрло, она нашла Эйрела на берегу, у лодочного дока. Он возился со своей яхтой — разложил паруса для просушки на солнце и слонялся вокруг, хлюпая мокрыми ботинками.
