Но сейчас новая жизнь ему совсем не нравилась.
Шаркетты — разумные существа, коренные жители Виктории. Раса, в своё время безропотно захваченная человечеством и почти полностью истреблённая, больше напоминала сухопутных акул. Тело гуманоида, покрытое серой толстой кожей, перепонки меж пальцами, ласты на ногах, плавник на спине, полное отсутствие волос и ушных раковин, жёлтые глаза и полный рот острых зубов — именно так выглядели шаркетты. Во время их принудительного истребления они едва-едва перешагнули отметку своих «средних веков», а теперь их жалкие остатки добровольно помогали человечеству во всех его делах. К примеру, отлично владея знаниями докторов, они с лёгкостью освоили курсы человеческой медицины и порою превосходили в этом плане многих известных земных медиков.
Но Ник всё равно их боялся. Точнее сказать, даже не боялся, а опасался — мало ли, что может взбрести в голову лишённым будущего людям-акулам?
А сейчас он стоял напротив шаркетта, что работал барменом в одной из местных забегаловок, и широко улыбался.
— Щ-щ-щто бут-тем с-сакасыфать? — гортань местных аборигенов, разумеется, не предназначалась для человеческой речи, но, тем не менее, шаркетты её худо-бедно освоили.
— Чай и пару бутербродов, — Ник положил купюру на стол и откинулся на спинке высокого стула.
— Тщай и пут-терпроты, сию минут-ту, с-с-сэр-р-р.
Шаркетт-бармен скрылся на кухне и пилот облегчённо вздохнул. Всё-таки, в присутствии чужих он чувствовал себя словно не в своей тарелке. Но погрузиться в свои мысли и слегка отдохнуть от суеты ему помешал спешно вернувшийся бармен с тарелкой бутербродов и чашкой горячего чая в руках.
— Прош-шу фас, с-с-сэр-р-р, — прошипел шаркетт. — Хот-тите снять комнат-ту на нощь?
— Нет, спасибо, я сегодня уже улетаю.
Бармен склонился над ухом пилота и прошептал:
— Ник Р-р-рэмми, ферно?
— Верно, — нахмурился Ник, сделав глоток чая. — А откуда вы меня знаете?
— Тиш-ше. Ф-фас уше снают многие, — с этими словами он достал из-под стойки какой-то листок и протянул её своему посетителю. — Ф-фот, фскляните на эт-то.
Ник вздрогнул, увидев на листовке свой собственный фоторобот, нарисованный, конечно, кривовато, но в общих чертах очень похожий на оригинал. Сразу под фотороботом крупными буквами было написано:
РОЗЫСК НИК РЭММИ
За совершённые против федерации преступления, а также дерзкое дезертирство с покушением на убийство командора Космических Войск Федерации, приговаривается к пожизненному заключению на шахтах Тризиса.
За поимку преступника вознаграждение гарантировано.
Пилот выронил из рук чашку. Та с треском разлетелась, врезавшись в пол, и обжигающе горячий напиток залил ноги Ника. Но он словно этого и не почувствовал; повернувшись к бармену, он дрожащим голосом спросил:
— Зачем вы мне это рассказываете? Вы ведь… могли получить награду за мою голову.
— Мне не нуш-шна накрат-та, — тихо прошептал шаркетт. — Сэр-р-р Р-р-эмми, фы толшны не топ-пустить, чтоп-пы Сет-тна попала ф рук-ки ф-фетерации… и ф-фам лутш-ше поскор-рее отсюта улет-тать.
Ник кивнул и накинул на голову капюшон. Да, повезло, что его до сих пор никто не узнал. А, может, кто-то уже узнал, но ждёт подходящего момента для поимки?
— Спасибо, дружище, — пилот схватил с тарелки бутерброд с тунцом, и, взмахом руки попрощавшись с барменом, спешно покинул здание.
Больше всего Нику хотелось бежать изо всех сил, минуя неспешно бредущих прохожих и причудливые здания, не обращая внимания на проезжающие мимо машины, не чувствуя усталости. Но такое поведение вызвало бы нешуточный интерес, а ни малейшего внимания к своей персоне пилот допустить не мог. Лишь дойдя до магазина робототехники, он перевёл дух и смахнул рукавом пот со лба, после чего поднялся по лифту на нужный этаж.
— Что-то вы рано, — заметил собирающий заказ продавец. — Никак спешите?
— Более чем. Как скоро тело будет готово?
— Часа через два, но…
— Постарайтесь поскорее, ладно? — Ник положил на стол пачку стодолларовых купюр.
— Ну, — задумался владелец магазина, почесав щетину. — Думаю, в таком случае, минут через сорок вы уже покинете меня вместе со своим заказом. А пока можете присесть. Хотите чашку чая?
— Нет, благодарю. Не отвлекайтесь.
Пилот отыскал среди груды запчастей старенькую табуретку и с удовольствием на неё плюхнулся. Лицезреть работающего мастера — занятие довольно интересное, и в любое другое время Ник с радостью пронаблюдал бы за этим делом хоть целый день, но сложившиеся не в его пользу обстоятельства требовали скорейшего обдумывания плана дальнейших действий. Что делать? Улетать? Ну, это и так ясно, но что потом? Куда лететь? И, главное, зачем?
И почему его объявили в розыск так поздно?
— Всё ясно, — пробурчал себе под нос Ник. — Не за мной они охотятся, а за Седной…
— Что, простите? — поднял голову продавец.
— Ничего, ничего. Вы не отвлекайтесь, пожалуйста, я очень спешу.
— О'кей, — пожал плечами мастер, продолжив работу. — И куда вы так спешите? У нас ведь совсем неплохо. Болезней практически нет, преступность отсутствует…
— Но оружие носить разрешается. Не для эстетики же! Я предполагаю, что для самообороны.
— Ну… я не солгал, преступности здесь действительно нет. Но если вы считаете, что кто-то вас оскорбил, то вы вправе вызвать мерзавца на дуэль. А если он не согласится на честный поединок, то никто вам не запретит пристрелить его на месте как труса.
— Сурово, — хмыкнул пилот. — Жаль, что раньше я этого не знал — ни за что бы сюда не полетел.
— А вам-то чего бояться, сэр? У вас, я вижу, оружие имеется, причём довольно экзотическое. Значит, стрелять-то вы наверняка умеете. К тому же, вид ваш довольно грозный, вряд ли кто-то захочет с вами связываться.
Владелец магазина, ловко орудуя инструментами, прикручивал к механическому телу уже вторую руку. Закрутив всё, что закручивается, он подключил конечность к небольшому переносному генератору, и, проверив её работоспособность, довольно принялся за оставшиеся детали, всё ещё ожидая ответа. А Ник всё молчал и молчал. В конце концов — он имел на это право.
К тому же, стопроцентной уверенности в том, что мастер, собирающий будущее тело Седны, ещё не видел объявления о розыске, у пилота не было.
— Боюсь я того, — решил всё-таки ответить Ник, — Что снова потеряю всё, что у меня есть.
— Понимаю, — кивнул мастер. — Я ведь тоже многое терял. Шесть лет назад, скажем, потерял семью во время Великого Зова.
