Тиллер поднял руки:
— Я же не говорю, что мы все так считаем. Скажем так: эксперты пока не нашли подтверждений их существования.
Интересно, насколько официальное заключение отличается от неофициального.
— На самом деле существуют самые разные категории эмпатов: начиная с тех, кто просто воспринимает основные эмоции, и кончая теми, кто способен читать мысли.
Меня захлестнула исходящая от Тиллера волна восторга. И тут же он осекся.
— Вы имеете в виду телепатию, да? А вы сами… Я ничего такого не хочу сказать, просто никогда еще не встречался с настоящими телепатами. То есть вы же должны… Раз вы Демоны?
Я не могла сдержать улыбку. Тиллер нравился мне все больше. Большинство людей стараются держаться от нас подальше: вдруг мы залезем к ним в мысли?
Мне приходилось слышать о Демонах что угодно, от передвигания гор до изменения будущего. На самом деле все, что мы можем, — это улавливать особо интенсивные мысли, да и то с трудом, если только их Источник сам не является сильным эмпатом.
— Демон должен иметь не меньше пяти баллов по шкале, — сказал Рекс.
— Шкале? Какой шкале? — не понял Тиллер.
— Эмпатической шкале Кайла, характеризующей способность к восприятию и излучению эмоций, — объяснила я. — Обычно ее называют пси-шкалой. По ней измеряются эмпатические способности. Высшие баллы по этой шкале редки.
Девяносто девять процентов людей находятся между нулем и двумя баллами.
Только один на сто тысяч имеет больше пяти баллов. Те, кого большинство людей считают телепатами, имеют больше шести.
Тиллер переводил взгляд с Рекса на меня и обратно.
— А у вас по шесть?
Ни Рекс, ни я не ответили.
— Что-то не так? — смутился Тиллер.
— А вы бы как себя чувствовали, — спросила я, — если бы я поинтересовалась у вас, сколько раз вы занимались любовью прошлой ночью?
Он покраснел, и меня захлестнула волна стыда, будто я подглядывала за ним в спальне.
— Простите, — промямлил он. — Я не знал, что это так интимно.
— У меня десять баллов, — произнес Рекс.
Я удивленно покосилась на него. Что дернуло его открыть это? Я знала данные всех членов моего отряда: Таас — семь, Хильда — шесть баллов. Рекс со своими десятью баллами являлся одним телепатом на десять миллиардов человек. Впрочем, знать их данные входило в мои обязанности как командира отряда. Я сомневалась, что Рекс открыл свой уровень даже Хильде, не говоря уж о Таасе.
Тиллер посмотрел на меня — и я все поняла. Ретрансляция. Он отослал мне мое собственное удивление.
«Ты тоже заметила? — подумал Рекс. — Я пытаюсь его расшевелить».
«Ты мог бы прямо спросить его», — подумала я.
«Слишком личное».
«Я думаю, он рад будет узнать. И ему будет спокойнее, если он узнает все от тебя».
Рекс обдумал это. Потом обратился к Тиллеру:
— Вы давно знаете, что вы эмпат?
— Что? — вспыхнул Тиллер. — Я никогда не…
— Вы сейчас как большое зеркало. Принимаете наши эмоции и возвращаете их нам.
Тиллер смотрел на нас, почти лишившись дара речи.
— Вы шутите.
— Ни капельки, — возразила я. — Так вы не знали этого?
— Конечно, нет. — Он помолчал. — Ну… я подозревал, я думал об этом.
Но ты же не будешь признаваться в этом всем подряд. Над тобой просто будут смеяться.
Теперь я ощущала странную смесь страха и надежды. Ощущение было даже слегка приятным, хотя совершенно чужим. В это время Тиллер говорил:
— Так вы, правда, думаете, что я эмпат?
Рекс улыбнулся; к уголкам его глаз сбежались морщинки.
— Вам стоило бы пройти тесты.
— Я уже думал об этом. Собственно, из-за этого я и тратил столько времени, изучая сколийский. Но я не могу получить визу в миры Сколии. — Он жалобно посмотрел на нас. — Нет, я скорее всего зря надеюсь. Я хочу сказать, я не вижу никаких доказательств того, что я не как все.
— Этого и не увидишь, — ответил Рекс. — Это скрыто в мозгу.
— С моим мозгом что-то не в порядке?
— Все в порядке, — утешила я его, хотя на самом деле это еще как посмотреть. — Просто ваш мозг имеет на два органа больше.
— Это в моем-то черепе? — усмехнулся Тиллер. — Да там нет места.
Я улыбнулась:
— Они микроскопические. Многие имеют их, даже не догадываясь об этом.
Излучающее Тело Кайла и Принимающее Тело Кайла. НТК излучает импульс, а ПТК принимает его.
— Какой импульс?
— Когда вы думаете, нейроны в вашем мозгу подают сигналы, — объяснил Рекс. — Мое ПТК улавливает их.
— Как? Откуда оно знает, что это за сигналы?
— Молекулы вашего мозга характеризуются величиной квантовой вероятности…
— Постойте. — Тиллер поднял руку, останавливая его. — Я все равно не знаю ничего о квантах.
— Представьте себе в центре вашего мозга невидимый холм. Это вероятностное распределение. Подножия этого холма распространяются во все стороны, сходя на нет по мере удаления от вас. Чем меньше расстояние между нами, тем сильнее воспринимает их мой мозг. Ваши мысли изменяют очертания этих холмов, и мое ПТК улавливает это.
— Тогда почему этот квантовый холм не улавливается всеми?
— Он и улавливается, — ответил Рекс. — Только лишенный ПТК человек этого не осознает. Чем интенсивнее ваши эмоции, тем больше молекул стимулируют они в моем ПТК. А ПТК, в свою очередь, посылает сигнал нервным структурам в моем мозгу, называемым парацентрами. Они тоже имеются только у эмпатов. Мои парацентры опознают эти сигналы как ваши эмоции.
— А что делает НТК? — спросил Тиллер.
— Усилитель, — объяснила я. — Он увеличивает интенсивность и радиус действия сигнала, посылаемого вами другим эмпатам, так что они даже могут распознавать по нему ваши мысли. ИТК — передатчик, ПТК — приемник.
— Тогда ясно, чего я такой нерасторопный, — улыбнулся Тиллер. — Вся эта дребедень просто не оставляет времени на мысли.
Рекс рассмеялся:
— На самом деле дополнительное количество клеток мозга может помочь вам стать умнее большинства людей.
— Только не меня. Во всяком случае, не по сравнению с моими родными.
Моя сестра — шахматный гений, а брат — философ.
— Не недооценивайте себя, — произнес Рекс. — Эти свойства передаются по наследству.
— Это-то и странно. — Тиллер развел руками. — Мои родители ничем таким не отличались. Они не меньше других поражались успехам своих детей.
— Эти гены рецессивны, — объяснила я. — Возможно, у каждого из них они не находили необходимой пары. Бывает же голубоглазый ребенок у кареглазых родителей. Нам ведь известно теперь, что свойства псионов определяются сотнями генов.
