— Плохое утешение тому, кто вернётся вторым.
— Верно. Требуется ещё что-то, чтобы оправдать такую жертву. Нечто более осязаемое.
— Согласен. Что вы предлагаете?
На переборке передо мной, между двумя красотками, которых мы стащили на «Годдарде», висел календарь. Красные крестики отмечали, сколько дней мы уже провели на Луне, большой вопросительный знак украшал число вылета первого корабля на Землю.
— Вот ответ. — Уильяме указал на календарь. — Понимаете, что будет, если мы поспешим вернуться? Хорошо, я объясню.
Он объяснил, и я готов был дать себе пинка за то, что не подумал об этом раньше.
На следующий день я сообщил о своём решении Ванденбергу и Краснину.
— Мы останемся и наведём чистоту, — сказал я. — Этого требует здравый смысл. «Годдард» намного вместительнее нашего корабля, он может взять лишних четыре человека, а мы только двоих, да и то будет тесновато. Летите первыми, Ван, избавим несколько человек от ожидания, зачем им без нужды изводиться.
— Это очень благородно с вашей стороны, — ответил Ванденберг. Конечно, нам хочется вернуться поскорей. И я согласен, ваше решение самое логичное, раз уж «Циолковский» вышел из строя. Но всё-таки вы приносите немалую жертву, мне неловко её принимать.
Я сделал небрежный жест рукой:
— Об этом не думайте. Лишь бы вы не присвоили себе всю славу, мы можем и подождать немного. И ведь мы останемся тут единоличными хозяевами, когда вы улетите на Землю.
Краснин смотрел на меня так внимательно, что я едва не отвёл глаза.
— Я не хочу показаться циничным, — сказал он, — но жизнь научила меня быть начеку, когда люди без веских оснований вдруг становятся непомерно щедрыми. Честно говоря, я не считаю ваши основания достаточно вескими. Признайтесь, вы что-то скрываете от нас?
— Ну хорошо, — вздохнул я. — Я-то надеялся, что нас хоть немного похвалят, но вас, видно, не убедишь, что у меня самые чистые побуждения. Основание есть, сейчас вы о нём услышите. Только прошу вас: пусть это будет между нами, к чему разочаровывать тех, кто ждёт на Земле. Нас считают благородными героями, отважными искателями знаний — пусть так и будет, это для всех же лучше.
Затем я достал свой календарь и объяснил Краснину и Ванденбергу то, что узнал от Уильямса. Они слушали сперва недоверчиво, потом сочувственно.
— Я и не подозревал, что дело обстоит так скверно, — сказал наконец Ванденберг.
— Американцы этого не знают, — печально ответил я. — Так или иначе, вот уже полвека у нас такой порядок, и не видно, чтобы лучше стало. Ну, моё предложение принято?
— Конечно. Нас это вполне устраивает. До следующей экспедиции Луна ваша.
Я вспомнил эти слова две недели спустя, глядя, как «Годдард» умчался к манящему диску Земли. Проводив всех американцев и — кроме двоих — всех русских, мы почувствовали себя довольно одиноко. Завидовали приёму, который оказали нашим товарищам, ревниво смотрели по телевидению триумфальные шествия в Москве и Нью-Йорке… А затем вернулись к работе, выжидая своего срока. Когда становилось очень уж тяжко, делали на клочках бумаги кое-какие расчёты, и тотчас к нам возвращалось хорошее настроение.
Красные крестики шагали по календарю, отмечая короткие земные дни, которые только подчёркивали длительность лунных суток. Но вот всё готово: сняты показания приборов, тщательно уложены все образцы и экспонаты. Ожили ревущие моторы, и на секунду мы ощутили тяжесть, которую мы вновь обретём на Земле. Быстро уходили вниз ставшие уже привычными суровые лунные ландшафты; ещё несколько секунд, и не различить всех тех сооружений и приборов, которые мы так старательно устанавливали и которые когда-нибудь пригодятся новым исследователям.
Мы летели домой. Летели в тесноте, но без приключений. Возле Третьей космической застали наполовину разобранный «Годдард»; оттуда нас быстро переправили в мир, который мы покинули семь месяцев назад.
Семь месяцев — решающая цифра, как справедливо подметил Уильяме. Мы провели на Луне больше половины финансового года; этот год для всех нас оказался самым прибыльным в жизни.
Конечно, рано или поздно эту космическую лазейку законопатят. Налоговое управление всё ещё доблестно сражается, но мы надёжно защищены пунктом 57 параграфа 8 «Закона об основных доходах» от 1972 года. Наши книги и статьи написаны на Луне, и, пока там не создали правительства, которое взыскало бы с нас подоходный налог, весь гонорар до последнего пенни — наш.
Если же окончательное решение будет не в нашу пользу… Что ж, остаётся ещё Марс.
