же…
– К чему это сейчас?! Может займёмся подобными подробностями чуть позже?..
– А максимальная доступная глубина для вида афалин является чуть более трёхсот – четырёхсот метров. Ты понимаешь?! – не унимался Берт.
– Довольно интересная и интригующая информация. А главное – общедоступная! Но сейчас нам в первую очередь стоить представится самому начальнику «Медузы». Не кажется ли тебе, что пора уже вступать в официальные права инспекторных особ, чтоб не поддаться всеобщей паники паранойи.
Биокибер лишь одобрительно кивнул.
Собрав представительские документы и предписания от Управления, я в гордом одиночестве отправился на встречу с Генрихом Фаллада. К моему сожалению начальника Станции на месте не оказалось. Время местных суток уже всё ближе приближалось к полуночи, что стоило принимать во внимание, учитывая распределение рабочего и личного времени персонала. Факт довольно весомый, который оправдывал отсутствие Фаллады. Но закрытая дверь его каюты и полная тишина за ней немного настораживали. Хотя, вполне могло статься так, что он сейчас спал, находясь в объятиях весьма крепкого сна. Или, имел привычку принципиально не открывать во время отдыха, чтобы не происходило во вне его личного помещения. С сожалением поджав губы я степенно развернулся и отправился назад в общую с Бертом каюту.
Обратный путь занял у меня немало времени. Путаница в переплетении множества переходов и мелких тамбуров в интерьере «Медузы», который я не старался запоминать, удивительным образом вывела меня прямиком в бытовой сектор с лабораториями. Говорить о собственной интуиции и находчивости не стоило. Ведь подобное происшествие с огромным трудом можно было назвать прозорливостью интуиции или уж совсем лихо, предрешённой случайностью.
Около одной из переборок с прямоугольной дверью ординаторской я остановился. На пластиковой обшивке был приклеен криво оборванный лист с текстом выписанным размашистым шрифтом: «Никого нет! Вход запрещён!!!». Приложив ухо, я попытался услышать хоть что ни будь. Как и предполагалось, за дверью властвовало полное безмолвие. Тишина оказалась абсолютной и полной.
Резко открывшаяся дверь испугала меня. На пороге появился худощавый мужчина невысокого роста с остатками всклоченных волос на лысеющей голове. Их безумный вид более всего напомнил мне эксцентричный образ одного из сотрудников нашей лаборатории после двухсуточных стендовых испытаний. Выпученные глаза незнакомца с удивлением и нескрываемым подозрением глядели на меня. Отшатнувшись назад он закричал средним дискантом:
– Ты?! Кто ты такой? Как ты нашёл меня?! – он резко отклонился обратно и закрыл дверь. – Тебя ведь нет и быть не может!.. Убирайся!!
Такая реакция совершенно незнакомого мне человека шокировала меня и ввела в определённый ступор. Я боялся даже предполагать, что произошло только что, как всё это объяснить и не мог даже предположить, что мне стоит предпринимать дальше: попытаться уговорами и лояльными речами успокоить беднягу, попутно выясняя частности прошествия, либо оставив всё как есть, удалиться в свою каюту и дождавшись утра попытаться постепенно выяснить всё происходящее на Станции? Второй вариант виделся мне, как нельзя максимально простым, самым реальным и наиболее лучшим в данный момент.
Около пятнадцати минут я потратил только на то, чтоб отыскать заветную комнату с флегматично спокойным биокибером. Берт без особого энтузиазма встретил мой приход, что – то попутно пытаясь выведать. Буркнув раздражённо лишь одно единственное слово: «Завтра!», я не церемонясь с постелью упал на не застеленную кушетку и сразу же провалился в глубокий сон. В конце – то концов, после такого сумасшедшего дня, весьма насыщенного множеством событий, я имел полное право на долгожданный отдых!
5
Следующее утро на «Медузе» для меня выдалось не из лёгких.
Сонно раскрыв глаза и стараясь не отрывать головы от подушки, я медленно осмотрел каюту. Берта небыло, я был абсолютно один в небольшой комнате. Его отсутствие обеспокоило меня больше, чем вновь возникшая головная боль, проявлявшаяся свинцовой тяжестью под черепом. Выкрикивая его имя словно запропастившегося домашнее питомца, я всё ещё мнил глупую надежду, что биохом находится во встроенной нише душа бытового комплекса. Но тишина стала мне ответом на мои возгласы, придавая всё большее смятение и подозрительность.
Приняв наконец душ и переодевшись, я ощутил небольшой голод, который пытался соперничать с болью. Необходимо было найти столовую и основательно подкрепившись выдвигаться на поиски пресловутого начальника Станции и медиколога «Медузы».
Вся здешняя обстановка мне уже совершенно не внушала той убеждённости в незначительности, которая была ещё на борту посадочного модуля. Когда я раз от раза прочитывая задание, пытался выстраивать предположения и возможности дальнейших действий в условиях Гекаты. Тогда мне казалось, что слишком ограничивающих сложностей в моей миссии возникать не должно. Теперь же я был растерян, если не сказать более – дестабилизирован. Ко всему ещё я прекрасно осознавал тот момент, что, чем больше продолжать своё нахождение на Станции, тем сильнее станешь запутываться в неразрешимых загадках местных происшествий и передряг.
Отыскав среди царящего на секретере беспорядка карточку предписания, я немного задержался у стола. Там находилась инструкция по безопасности для батинавтов, технические данные глубоководной станции «Медуза» с эвакуационной картой в придачу, и раскрытый бумажный экземпляр «Проблемы когнитивной нейробиологии морских млекопитающих. Размышление о истине» Эштеля. Зачем все эти нагромождения ненужного информационного материала понадобились Берту я с трудом пытался догадаться. Между длинных ножек секретера валялся разложенный вещевой кейс биохома, причём совершенно пустой. Чтож, скорее всего свою задачу окончания загрузок по проектной программе он решил выполнить полностью самостоятельно, без моей протекции перед Элин.
Забрав план Станции, я вышел в коридор и быстро сориентировавшись по карте направился к камбузу.
– Виктор?!. –удивлённо донеслось за спиной.
По интонации становилось ясно, что голос принадлежал женщине, уже не юной особе, но ещё молодой. Обернувшись я увидел высокую темноволосую женщину с накинутым на рабочий комбинезон гидронавта белый поношенный халат медика. Признаться честно, выглядела она наверняка, симпатичной, но именно в данный момент явная озадаченность сменяла испуг.
– Вик… тор?! – женщина издали приглядывалась, хотя нас и разделяло всего каких – то метров десять. – Ты же…ты?!. Что ты тут делаешь?
– Простите?.. Боюсь ошибиться, но вы, кажется, Элен, медиколог этой станции?
Она подошла почти вплотную, всё более рассматривая моё лицо. И выглядело это как – то нагло и беззастенчиво, словно человек пытался найти во мне то, что он приметил лишь мельком и мгновение назад утерял безвозвратно.
– Что вы так внимательно рассматриваете меня? – растерянно спросил я.
Сузив глаза, женщина немного отклонилась.
– Максимилиан Ковальский, – женщина не спрашивала, а с твёрдой уверенностью утверждала. – Ксеноэколог и эксперт ИЭБ. Что, прибыли выяснять местные сплетни?!
Тембр её голоса изменился, став более спокойным с оттенком наглости.
Непонятная и совершенно внезапная ко мне антипатия весьма настораживала и
