Ослепительно белое пламя Солнца словно притягивало к себе, и Коннору показалось, что он понял, наконец, порыв Икара — тот просто стремился вверх, захваченный стихией полета.
Неожиданно по обшивке словно забарабанил град, и Маргарет, передвинув какой-то рычажок, сказала:
— Я включила защитный экран.
— Будем надеяться, что все метеориты окажутся металлическими и не смогут залететь сбоку, — ехидно заметил Коннор.
— Я думаю, Хоакин — благодаря твоей болтливости — уже поставил перед учеными задачу разработать более совершенные экраны, — не осталась в долгу Маргарет.
А подъем все продолжался. Когда высотомер достиг отметки в триста миль, принцесса воскликнула:
— А теперь готовься умереть, человек из прошлого! Тебе не должно быть скучно — на этот раз твою участь разделю и я!
С диким смехом она выключила двигатели и круто опустила нос «Нетопыря» в сторону Земли. Резкий перепад давления чуть не вырвал Коннора из кресла, сердце больно ударило по ребрам, а затем он почувствовал, что стремительно падает вниз.
Пол кабины уходил из-под ног, голова Коннора кружилась, а зеленоглазая ведьма в серебряном комбинезоне, затеявшая эту игру в «американские горки», наслаждалась падением в бездну, громко выкрикивая показания высотомера. В кабине бушевало Черное Пламя!
Коннор подумал, что парашютисты, совершая затяжные прыжки, должны испытывать нечто подобное, и постарался представить себя на их месте. Это помогло ему взять верх над собственными ощущениями, и теперь он зачарованно смотрел на Маргарет, утратившую, наконец, свою мраморную холодность — впервые он видел на ее лице выражение истинного счастья.
Вскоре «треугольник» врезался в атмосферу Земли, и теперь тишина падения в безвоздушном пространстве сменилась воющими снаружи восходящими потоками воздуха. Корпус летательного аппарата стал нагреваться от трения, но Коннор решил, что до соприкосновения с океаном он не успеет расплавиться, и они, скорее, все-таки утонут, а не изжарятся.
Когда до него дошло, что он мысленно отыскивает в различных способах кончины свои положительные стороны, он невольно рассмеялся.
— Вот как? — удивленно произнесла принцесса, взглянув на него, и почти возле самой поверхности воды потянула штурвал на себя.
В первый момент Коннору показалось, что «Нетопырь» не подчинится запоздалой команде, но тот, едва не коснувшись брюхом океанской волны, снова послушно взмыл вверх.
Коннор не знал, что еще выкинет эта любительница острых ощущений, и приготовился к очередным сюрпризам. А та, придвинувшись почти вплотную к нему, заглянула в глаза и спросила:
— Неужели все твои современники обладали такой силой воли?
— Я ничем не выделялся среди остальных, — стараясь быть объективным, проговорил Коннор. — Мы просто привыкли преодолевать трудности. Правда, этого с лихвой хватало и у возрожденного человечества. Может быть, все дело в чудовищном облучении во время атомной войны? Вероятно, она убила в людях мужество…
— Боже мой, — как-то потерянно, словно во сне, произнесла она, — неужели я, наконец, отыскала того, кто способен был бы дать мне счастье? Но он любит другую! Какое горе… — И она беззвучно заплакала, сжав ладонями щеки и тихо раскачиваясь из стороны в сторону.
Охваченный единственным стремлением утешить ее, Коннор прижал к себе ослабевшее тело Маргарет, покрывая поцелуями мокрое от слез лицо. Он шептал ей на ухо ласковые слова, гладил дрожавшие плечи, пока слезы постепенно не иссякли. Тогда девушка высвободилась из его рук и вновь взялась за штурвал, направив «Нетопыря» на этот раз прямо к аэродрому.
Впервые за это время Коннор понял, что холодная высокомерность Маргарет — лишь маска, скрывавшая сердце, полное любви и нежности. Он уже готов был признаться, что с первого взгляда полюбил прекрасную лесную деву, но пойманный им изучающий взгляд зеленых глаз остановил его порыв. Прежние подозрения о неискренности принцессы вспыхнули с новой силой, и он церемонно проговорил:
— Прошу простить меня за вольное обращение, принцесса Урбса. Я забыл, что простому смертному дозволяется касаться лишь туфельки такой высокопоставленной особы.
Она сделала вид, что не слышит его, и до самого приземления они больше не произнесли ни слова. Точно так же молча они вошли во дворец, но принцесса, вместо того, чтобы подняться в свои покои, отправилась в потайную комнату за тронным залом.
Кляня себя за мнительность и терзаясь предчувствием беды, Коннор вернулся к себе. Чтобы избавиться от неприятных ощущений, он принял холодный душ, а затем переоделся в привычную для Эвани одежду и пошел навестить девушку.
Отворив дверь ее комнаты, Коннор с облегчением увидел, что она уже не лежит пластом, а сидит в постели, опираясь о подушки, а перед нею стоит дворцовый слуга с подносом в руках.
Они повернули головы на звук его шагов, и изумленный Коннор узнал в слуге инженера Жана. Эвани приложила палец к губам, призывая его к молчанию, и Томас сдержал готовый сорваться вопрос, вспомнив об экране в покоях принцессы.
Он присел на край ее постели, а Жан — как и положено вышколенному слуге — принялся сервировать стол.
— Как тебе удалось проникнуть сюда, Жан? — еле слышно спросил Коннор, делая вид, что разговаривает с Эвани.
— Я нанялся на дворцовую кухню, — переставляя тарелки, негромко ответил Жан. — А поскольку я не обладаю никакими особыми приметами, то сошел за обычного селянина. Мы рассчитываем на твою помощь, Томас!
Эвани прервала его, тихо проговорив:
— Не посвящай его в наши планы, Жан. Он теперь вхож к правителям и может невольно выдать нас. Ты ведь знаешь, как хитра и коварна принцесса! А она явно заманивает его в свои сети, раз уж пригласила поужинать с собой!
Коннор возмущенно взглянул на нее.
— Не сгущай краски, Эвани! Я, конечно, помогу вам, — сказал он Жану. — Однако существуют определенные ограничения. Господин обещал освободить Эвани, если я передам ему свои знания по древней математике и — пока мы находимся здесь — не сделаю ничего, что пошло бы ему во вред.
— Но разве можно верить обещаниям тирана? — изумился Жан.
— У нас нет другого пути, если ты хочешь видеть Эвани на свободе, — убежденно ответил Коннор. — Я выполню условия договора, и посмотрим, как поведет себя Господин. Но руки тогда у нас будут развязаны!
Эвани и Жан переглянулись, и девушка спросила Коннора:
— А ты помог бы мне убежать из дворца?
— При первой же возможности, — решительно ответил тот. — Но далеко ли ты убежишь? Вспомни о Вестниках!
