Лукас нахмурился.
— Теоретически и практически — разные вещи. И даже если нам удастся увести его, следует подумать о том, что делать с реликтом дальше? Не говоря уже о том, что нам самим необходимо как-то попасть на него, чтобы сбежать. И теперь мы знаем, что он может быть смертельно опасным даже в лучшие времена.
Глаза Дакоты загорелись надеждой.
— Мне вовсе не обязательно сидеть в интерфейсном кресле на мостике, чтобы контролировать «Гиперион».
Корсо смутился.
— Правда?
— Послушай, интерфейсные кресла нужны в первую очередь из соображений безопасности. Без них возможность захвата корабля машинной башкой многократно увеличивается — ведь чужаку достаточно просто проникнуть на борт. Для предотвращения подобных случаев и придумали интерфейсные кресла. Но не все так просто. Для получения доступа к системам управления требуется особое разрешение. Нужно быть назначенным пилотом.
— Которым и являешься ты.
— Которым и являюсь я.
— И ты действительно можешь контролировать «Гиперион», находясь в любом месте?
— Больше того, если я могу управлять «Гиперионом» из любого места, то при установке связи «корабль-корабль» с мостика у меня появляется возможность удаленно управлять и реликтом.
Корсо рассмеялся и удивленно покачал головой.
— С тех пор как был построен «Гиперион», многое изменилось, — объяснила Дакота. — Нынешние интерфейсные кресла уже не те, что до сих пор стоят здесь. Мы можем воспользоваться этим.
— Очень хорошо, но это не поможет нам оказаться на борту реликта и избежать новой атаки.
Помогло, как часто бывает, озарение.
— «Пири» — крошечная песчинка по сравнению с изыскательским кораблем. Почему бы не закрепить его на корпусе реликта перед транслюминальным скачком? У нас на борту есть фуллереновые кабели для крепления корабля к небольшим астероидам или к поверхности более крупных тел. Не вижу причин, почему бы не сделать то же самое в нашем случае.
— Но это не все, что нам понадобится, — возразил он. — Даже если тебе удастся осуществить задуманное и установить связь с реликтом, это вовсе не решает проблему безопасности «Пири Рейса», потому что на «Агарте», «Гиперионе» и Теоне очень быстро узнают, что ты делаешь. Кроме того, неизвестно, как отреагирует на все это спрятавшийся в стеках инопланетянин. Кроме того, для установления связи тебе так или иначе придется побывать и на мостике, и в интерфейсном кресле, а значит, пройти мимо команды.
Корсо так увлекся, что не замечал нелепости ситуации: они обсуждали жизненно важные планы, плавая голыми в обитом мехом пространстве корабля.
— У тебя пораженческое настроение. Если мы спровоцируем сбой в работе основных систем «Гипериона», такой же, с каким мне пришлось иметь дело после появления на борту, все сенсоры, все системы безопасности и все записывающее оборудование на корабле на какое-то время выйдут из строя. Шоулянин оглохнет, онемеет и ослепнет, по крайней мере на пару минут, пока стеки будут недоступны. У нас будет достаточно времени, чтобы создать скрытую связь между кораблем и реликтом.
— И все-таки риск чертовски велик, — указал Корсо, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, но все больше волнуясь с каждой секундой. — Скажи мне, пожалуйста, каким образом ты собираешься обойти команду.
— А почему их должно беспокоить, что я выполняю свою работу, находясь в интерфейсном кресле?
Он нахмурился, а она поняла, что победила в их споре.
Дакота почувствовала присутствие шоулянина, когда возвращалась из грузового отсека по центральной шахте, проходящей по всей длине корабля, на мостик.
— Ты, — тихо сказала она в пустоту, — что-то скрываешь.
— Напрасные обвинения больше пены на воде, — ответили спрятанные в стенах динамики. — Обвинять есть унижать себя в глазах присутствующей рыбы.
Она ухватилась за перекладину и, сделав резкий поворот под прямым углом, оказалась в другой шахте. Интересно, не услышала ли команда корабля ее разговор с инопланетянином через системы связи и почему он выбрал именно такой способ общения? Если услышали, начнется паника, а значит, усыпить их бдительность будет труднее. Дернул ее черт устроить себе эти проблемы, вместо того чтобы держать рот закрытым.
— Послушай, мне кажется, ты слишком стараешься. Решишь головоломку? — спросила она, чувствуя, как адреналин ударил в голову. Хотелось выбраться на корпус и промчаться от носа до кормы. Но на самом деле Дакота испытывала ужас.
— Головоломку? Способ занять долгие часы вечности, — последовал ответ.
— А еще лучше, две головоломки. Вот первая. С тех пор как мы впервые встретились с шоулянами, у нас было очень мало контактов с вашими представителями. Возможно, чуть более двух десятков. Все же основные, поворотные события в истории Консорциума происходили так или иначе в присутствии кого-то из ваших, как будто вы сами их каким-то образом вызывали.
Вообще-то Дакота скептически относилась к теориям заговора, одну из которых только что изложила в сжатом виде.
Однако обстоятельства благоприятствовали выдвижению и еще более смелых идей.
— Сначала вы без всяких объяснений выселили учиданян с их планеты. Потом они поселились на Редстоуне и попытались выжить фриголдеров, что вас не должно было интересовать, как мне кажется. Тем не менее накануне инцидента в порту Габриэль штаб Центрального командования почему-то посетили ваши представители.
Переведя дыхание, Дакота продолжила:
— В следующий раз я видела одного из вас на Бурдэйн-Роке, и теперь люди обвиняют меня в том, что там случилось. Сейчас, когда мы находимся буквально у черта в заднице, а под ногами у нас жизнеспособный инопланетный корабль, вы — вот же сюрприз! — снова здесь. Ведь это происходит каждый раз, так?
— Пролить свет на вопрос?
Дакота стиснула зубы. Манера разговаривать инопланетянина начала ей действовать на нервы.
— Ты ведь тот, кто называет себя Продавцом? Ты был на Редстоуне, а потом на Бурдэйн-Роке, а теперь ты здесь, как зловещая тень, повсюду преследующая меня. Как там твое полное имя?
Дакота знала его, но почему-то ей хотелось услышать, как существо повторит его.
— Продавец Экскрементов Животных, — спокойно ответил он. — И ты права.
— Знаешь, — сказала Дакота, решив воспользоваться возможностью дать выход своему гневу, — по-моему, это показатель того, насколько мало вы считаетесь с нами, как с расой. Даже имя, которое ты используешь, когда находишься среди нас, трудно воспринять иначе, как безвкусную шутку.
— Принужден указать, обстоятельства наших отношений остаются неизменными, ты и я и никто больше. Согласна?
