– Видишь, там, в небе, будто чиркают спичками… Это метеоры… Они нам не опасны, мистер йети… Они не приносят нам несчастий, они ничего не меняют в мире… Они просто существуют, как, например, ты… А вон там горит созвездие Водолей… А вон там Большой Пёс… Ты, наверное, видишь звезды… Ты, возможно, даже ориентируешься по ним…
Так я повторял названия звезд, а йети следил за мной из своего темного угла.
Сейчас он напоминал рыжего старичка из волшебной сказки. Увидев, какие у него голые и большие ступни, я попытался засунуть их в «слоновью ногу» – в короткий спальный мешок, одевающийся только до пояса, но он отбился.
– Ладно…
Я крепко зашнуровал вход.
Было тесно, я слышал его дыхание.
Широко раскрытыми глазами я смотрел во тьму, думая – как напугано, как слабо это странное создание, горный дикарь, как пугливо он прячется в угол. Так обычно ведет себя зверь перед более сильным зверем. Но в низком поклоне жителя Востока или в кивке европейца не заложено разве давнее покорное припадание к земле?
3Почти у каждого человека, думал я, прислушиваясь к кашлю йети, есть навязчивые идеи. Одни в одиночку пересекают океан на парусной лодке, другие штурмуют Аннапурну…
Я тридцать лет искал снежного человека.
Слухи о странных созданиях, живущих в Гималаях, ходят среди шерпов давно, шерпы рождаются среди этих слухов, но только в 1925 году на леднике Бирун с тхлох-мунгом столкнулся греческий путешественник Тамбоци. А в 1937 году в одном из районов Восточного Непала явственные следы неизвестного существа обнаружил сэр Джон Хант. Шерпское йети пошло, видимо, от слов йех – «скалистое место» и от слова те, указывающее на живое существо. При этом шерпы различают две разновидности йети: дзу-те – разновидность более крупная и встречающаяся редко, и мих-те, как-то связанная с настоящим человеком. В чем проявляется указанная связь, до сих пор не объяснено, но живет этот зверь или человек в обширной, усеянной валунами альпийской зоне, откуда изредка спускается на морены и ледники.
Йети опять надрывно и долго закашлялся.
Это тебя, подумал я с нежностью, разыскивала экспедиция Ральфа Иззарда в 1954 году. Но не Ральф, а я нашел тебя, хотя Ральфу могло повезти. Однажды с Джералдом Расселом, биологом экспедиции, он в течение двух дней шел по следам двух особей снежного человека. Заподозрив, что какая-нибудь встречающаяся на пути пастушья хижина обитаема, йети обходили ее далеко стороной. При этом они вовсе не считали для себя зазорным подняться на крутой сугроб и съехать с него вниз, иногда повторяя это и раз, и два. Ральф сделал снимки, подтверждающие столь странное для зверя времяпрепровождение.
Протянув руку, я нащупал фонарь.
Вспышка света вырвала из тьмы плоское оскаленное лицо йети.
Я вздрогнул. Наверное, встречи с такими вот существами подтолкнули впечатлительных горцев к многочисленным легендам о горных оборотнях – плоское, искаженное страхом и болезнью, оскаленное лицо. «Давай без этих доисторических шуток», – усмехнулся я, выключая фонарь, и услышал снаружи заунывный крик. Его не заглушали даже порывы ветра.
Расшнуровав палатку, я выбрался наружу.
Вспыхнула во тьме огненная дорожка – это вдали с голых скал падали камни.
Лунный свет серебрил окружающее, мерцал на ледяных сколах, и в нереальном этом, как бы колеблющемся свете я совсем недалеко увидел тень.
4Кто это? – подумал я.
Может, шерп Пасанг, решивший вернуться?
Но тень приблизилась – крупная, взлохмаченная, вдруг переставшая быть тенью, и я замер от восторга. Да, да, никакого страха я не чувствовал, только восторг. Это был еще один тхлох-мунг, наверное, самец – крупный, плечистый, с поджарыми волосатыми бедрами, втянутым животом. Тяжелое надбровье, увеличенное не в меру густыми бровями, нависало над маленькими злыми глазами, а гребень на голове напоминал лохматую митру. Он ничем не напоминал своего робкого собрата. А недавно он, кажется, занимался ужином: с плоской нижней губы свисал корешок рододендрона.
Я невольно усмехнулся:
– Пришли за своим родственником?
Мой голос поверг снежного человека в изумление.
Он злобно заворчал и, неуклюже переваливаясь в снегу, отступил на шаг.
Ветром бросило в нас снежные хлопья. Йети нервно мотнул головой, и я повторил за ним этот резкий жест. Почему-то это страшно напугало его, и он бросился вверх по склону. Бежал йети резко, отталкиваясь руками от камней и глыб льда, он активно помогал себе при беге длинными волосатыми руками.
Сколько ему лет?
И сколько лет нам?
И сколько лет человечеству?
5Геологи научились датировать летопись планеты, астрофизики вычисляют точный возраст звезд, но когда появились мы – люди? Кого можно назвать нашим прямым предком – питекантропа, синантропа, австралопитека, неандертальца, кроманьонца? Наука постепенно заполняет ступеньки долгой эволюционной лестницы, но далеко не вся она выстроена. В 1959 году в Африке археолог Луис Лики нашел останки примитивного существа, которое назвал зинджантропом. Здесь же, продолжая раскопки, Лики нашел череп еще одного существа, названного им «человеком умелым». Был ли «человек умелый» ближе к нам, чем зинджантроп? У него не было тяжелых надбровных дуг, низкого, скошенного назад лба, но по абсолютному возрасту он был гораздо старше зинджантропа. Да и сама эволюционная лестница оказалась не такой уж прямой. Скорее, не лестница, а древо, отдельные ветви которого могут отмирать или пускать всё новые и новые отростки. Не случайно появился термин тупиковая ветвь. При определенных условиях предки и потомки могут сосуществовать. Они могут неопределенно долго двигаться параллельными курсами. Не является ли такой тупиковой ветвью мой простуженный пленник, переживший неандертальцев и кроманьонцев и сейчас так трудно умирающий в тесной палатке своего далекого внука?
6Ветер порывами налетал на скалы.
В щели с силой вдувало снежную пыль.
А близко к утру я расслышал что-то вроде исполинского вздоха.
Палатку встряхнуло, и откуда-то пришло и стало шириться тревожное странное шуршание. Своей непонятностью и шириной, своим давлением на барабанные перепонки оно страшило меня гораздо больше, чем шум ветра. Палетку приподняло и смяло, из всех щелей хлынули ледяные струи. Взмахом ножа я вспорол крепкое полотно и вывалился прямо в мутную клокочущую воду.
Крутящийся вал накрыл меня с головой.
