И вот на черное небо темной стороны Сенты вышел Кан. Темно-красный шар — точно капля крови, рана на теле небесного змея, что свернулся бесчисленными витками и баюкает планету — так на Сенте верили в древние времена. И верили, что кровь неба — это целебный источник и эликсир силы. На темной половине планеты жители выходили из домов и протягивали к красному огоньку ладони, сложенные горстью. Кто просил счастья, получал полные пригоршни счастья, кто просил любви, получал ее. Слава, везение, терпение, мудрость — все дарил сенторианам щедрый Кан. Главное потом было: протанцевать весь праздник, не расплескав дар неба. Ведь запас счастья, любви или удачи нужно растянуть до следующего восхода красной планеты.
На светлой стороне, никогда не видевшей звезд, с восходом Кана совпадало время цветения эстерры. Это была длинная, тонкая, паучье-цепкая лиана с огромными красивыми цветами, такими же алыми, как кровь неба. Она считалась преемником Кана на Сенте, и пока неповоротливый Кан выбирался на черное небо темной стороны, сенториане светлой стороны караулили, когда распустятся бутоны эстерры, срывали чаши цветов, до краев полные счастьем, здоровьем и весельем, и, также как на темной стороне, танцевали с ними весь праздник, стараясь не расплескать ни капли дара Кана.
Деала не отказалась от своего решения. И когда веселье на площади Наао было в самом разгаре, она вышла на ступени дворца и подняла руку, прося тишины. В другой, прижатой к груди, она держала алый цветок эстерры. Интересно, что до следующего восхода Кана попросила для себя среброликая?
Музыка повилась еще недолго вокруг щиколоток танцующих и стихла. Кейла, в ожидании выхода всезнающей занявшая место у самых ступеней, шикнула на молодого и уже отвратительно серьезного преумножителя знания и веселого юного творца красоты, придирчиво выбранных ею из толпы поклонников. Деала дождалась, когда нестройный гул голосов стихнет.
— Скоро, знаменуя начало новой эры, пламя в высочайшем куполе дворца будет потушено, — закричала она, звонкий голос разнесся над огромной площадью Наао. — Советом просчитаны все вероятные исходы этого решения, и угрозы для существования Сенты нет ни на одном из путей. Но если кто-то в Наао сомневается, он может подняться сейчас в купол и заслонить собой алтарь. Я не стану продолжать этот путь, если кто-то почувствует в себе силы закрыть его.
В народе зашушукались. Кейла вопросительно глянула на знакомого преумножителя, надеясь, что тот растолкует ей смысл слов всезнающей, но большеголовый умник выглядел обескураженным. А творец красоты почесал подбородок и изрек:
— Я не понял. Она ждет, что кто-то захочет сгореть на том алтаре? Принести себя в жертву?
Кейла излишне энергично дернула плечами и чуть не выронила свой цветок эстерры. А Деала, приняв продолжающееся молчание толпы за всеобщее согласие, зашелестела серебристым покрывалом и вновь спряталась где-то в колоннаде дворца.
Праздник возобновился. Ритм танцев ускорялся, понемногу приближаясь к ритму, в котором бьется сердце. Опьяневшая от музыки Кейла танцевала, вертелась волчком, прижав к себе эстерру. Сорвав её сегодня, она попросила у Кана продолжение сказки. Но хрупкий цветок нелегко оказалось сберечь. Тонкие лепестки рвались от малейшего прикосновения пальцев.
В мелодию, разлившуюся по площади, вступил хор. К изумлению Кейлы петь начали первый из гимнов жертвоприношения. Затем, без перерыва, второй. Знакомое чередование мелодий гипнотизировало толпу. Кейла кружилась в водовороте рук, водопад звуков обрушивался со всех сторон. Она пришла в себя, мельком заметив Шелтона на верхней галерее дворца. Землянин неподвижно стоял в своей красной странной одежде и прозрачной маске, единственный без цветка эстерры в руках. Кажется он ждал кого-то.
Кейла остановилась. Над площадью гремел пятый гимн жертвоприношения, а во дворце разворачивались свои таинственые ритуалы.
К Шелтону подошла Деала, и они вместе по винтовой лестнице поднялись в высочайший купол дворца. Там под маленьким железным алтарем со дня основания Наао горело пламя. От россыпи трав на алтаре под купол поднимался дымок — толика Наао в создании общего фона постоянства родного Сенты.
— Тоненькая струйка дыма — и все ветра Сенты? Что плохого может случиться, если этот огонек погаснет? — Ни-че-го. А все пророчества — предрассудки старой, уже ушедшей в ничто эпохи… — втолковывал кто-то за спиной Кейлы спутнице, также глядевшей сейчас на звездочку пламени в высочайшем куполе. Говорил… и поперхнулся, когда над площадью разнесся шестой гимн. Под его звуки в ритуале жертвоприношения у жертвы забирали жизнь.
Звездочка-пламя мигнула и погасла. Удивленно-испуганный вздох пронесся по толпе, но скоро зоркие всевидящие доложили: пламя не погасло, это нашелся сенторианин, решившийся заслонить его собой!
— Молодой страж с пером сенрито за ухом, — уверенно сообшила всевидящая со слюдяно-блестящими тонкими юными крыльями, поблизости от Кейлы.
— Энжет! — охнула Кейла. — Что с ним будет?!
— В купол поднялись землянин и Деала, — продолжила всевидящая, чуть прищурившись. — Остановились. Страж стоит. Он говорит что-то… Землянину… О, таким взглядом можно убить! Деала подходит к стражу… говорит ему что-то… Он… он отходит в сторону!
В доказательство словам всевидящей маленький огонек снова вспыхнул, окрасив черный ажурный силуэт купола в тревожный красноватый цвет. Кейла уставилась в поднебесье, разволновавшись, она перебирала в пальцах лепестки эстерры, пока они не превратились в жалкие изодранные тряпочки. Она с ужасом и восторгом ждала, что будет дальше.
— Деала подходит к алтарю, — дрожащий от волнения голос всевидящей за спиной, — Ох, она берет горсть песка…
Пламя в высочайшем куполе потухло. Крохотный, незначительный эпизод, но Кейле подумалось, что путь Сенты, начертанный красным лучом Эдо, в этот миг навсегда поменял направление.
— Пророчество исполнится! — раздался чей-то ясный голос в толпе. Будто эта сенторианка только что прозрела, поняла что-то. — Исполнится! — но ее слова поглотили первая фраза нового гимна. Над Наао, пропустив седьмой и восьмой, разнеслась мелодия девятого гимна жертвоприношения. Красивый гимн, прозванный колыбельной для Сенты.
«Это мир засыпает. Новый мир! — подумала Кейла и чуть успокоилась, сердце уже не ощущалось так болезненно в груди. — А скоро он проснется… для аката действий! Все будет хорошо. Пламя в куполе потухло, но я что-то не вижу волны ничто на горизонте. Нелепое пророчество осталось там, в ушедшей эпохе.
Хм, мне кажется, или небо побагровело? Немного другие краски вокруг…»
