– На Бетельгейзе–4 у нас были огурцы, и мы, сами понимаете, выращивали их не с помощью лунных лучей. Хотя бы потому, что у Бетельгейзе–4 нет луны, можно даже так объяснить… — Я никогда с ним не встречался. И, надеюсь, никогда и не встречусь.
– Когда–нибудь вы все–таки его увидите…
– Тот факт, что среди нас оказался лингвист, указывает на то, что здесь есть разумные существа, но пока нам об этом ничего не известно, потому что наши вылазки были чисто ознакомительными, вроде прогулок на природе, не преследующих каких–либо научных целей. Разумеется, все это коренным образом поменяется, когда…
– Ничего не поменяется. Несмотря на гипотезу Спектовского о вмешательстве Бога в ход мировой истории, снова приведшего время в движение…
– Нет, вы это неправильно поняли. Вся борьба перед тем, как в мир явился Заступник, уже проходила во времени и длилась очень долго. Просто после этого все стало происходить очень быстро и поэтому теперь, в эпоху Спектовского, стало сравнительно несложно вступать в непосредственный контакт с одной из Манифестаций Божества. Вот почему в определенном смысле наше время отличается даже от тех первых двух тысячелетий, которые прошли со времени первого явления Заступника.
– Если вам так уж не терпится об этом поговорить, поговорите–ка об этом с Мэгги Уолш. Вопросы теологии меня не интересуют…
– Не могли бы вы, мистер Морли, рассказать о том, доводилось ли вам когда–нибудь встречаться с любой из Манифестаций?
– Да, доводилось. Даже совсем недавно — насколько мне помнится, это случилось в среду по времени «Тэкел Упарсина» — ко мне подошел Странник–по–Земле, чтобы сообщить о том, что я выбрал неисправный ялик и, что, если я им воспользуюсь, это будет стоить жизни мне и моей жене.
– Значит, по сути, он спас вас от гибели. Ну что ж, вы наверное, очень счастливы, зная о подобном его за вас заступничестве. Это должно быть ни с чем не сравнимым чувством…
– Эти здания построены кое–как, на скорую руку. Они уже готовы развалиться. Нам не удастся их обогреть, когда нам потребуется тепло, и не удастся создать в них нужную прохладу, когда наступит жара. Знаете, какое у меня сложилось впечатление? Мне кажется, что весь этот поселок был сооружен так, чтобы можно было продержаться в нем очень непродолжительное время. С какой бы целью мы здесь ни находились, мы не будем оставаться в этом поселке долго. А если уж останемся, то нам придется возводить новые сооружения, чтоб все было надежным вплоть до последнего осветительного шнура…
– Тут некоторые то ли насекомые, то ли растения по ночам издают жуткий писк. Поэтому вам, мистер и миссис Морли, вряд ли удастся заснуть в первый день. Да, да, я пытаюсь сказать об этом именно вам, но так трудно перекричать весь этот гам. Под «днем» я, естественно, подразумеваю двадцатичетырехчасовый период. Я не имею в виду светлое время суток, потому что в это время они не пищат. Вы в этом и сами убедитесь…
– Послушайте. Морли, не вздумайте–ка, подобно остальным, называть Сюзи «мисс Дамб». Уж кем–кем, а тупицей она не является.
– Так же, как и дурнушкой.
– А вы обратили внимание на то, какие у нее…
– Обратил, вот только, понимаете ли, моя жена… Она к этому относится весьма скептически, поэтому давайте лучше поговорим о чем–нибудь другом.
– О'кей, раз вы так желаете. Какая у вас профессия, мистер Морли?
– Я дипломированный гидробиолог.
– Простите? О, это вы мне говорите, мистер Морли? Мне трудно разобрать. Если б вы были настолько любезны, чтобы повторить еще раз…
– Вам придется говорить погромче. Она немного глуховата…
– Я сказал, что я…
– Вы ее пугаете. Не стойте к ней так близко… — Здесь можно где–нибудь выпить чашечку кофе или стакан молока?
– Попросите Мэгги Уолш, она все вам устроит. Или Бетти Джо Берм.
– О, Боже ты мой, если б я только могла угадать, когда надо отключать эту чертову кофеварку! Кофе в ней продолжает все кипятиться и кипятиться.
– Не понимаю, почему это наша общая кофеварка должна так плохо работать. Конструкция кофеварок была доведена до совершенства еще в начале двадцатого столетия, что еще осталось выяснить о принципах ее действия такого, чего мы не знаем?
– Попробуйте для сравнения взять гипотезу Ньютона о природе света. Все, что можно было узнать о природе света, было уже известно к 1800 году…
– Да, вы всегда приводите этот один и тот же пример. У вас это навязчивая идея.
– А затем появился Лэнд со своей теорией о двойственной природе света и его интенсивности, и вопрос, казавшийся разрешенным раз и навсегда, снова распался на множество отдельных вопросов, требовавших ответа.
– Вы хотите сказать, что нам известно еще далеко не все о том, что касается работы гомеостатических кофеварок? Что нам только кажется, что мы знаем все?
– Что–то примерно в этом роде…
И так далее.
Сет Морли издал горестный стон. Он отделился от группы и направился в сторону беспорядочного нагромождения крупных, хорошо отполированных водой валунов. Когда–то, здесь явно была вода в большом количестве. Хотя сейчас, по всей вероятности, она полностью исчезла.
За ним последовал чумазый и худой парень в спецовке.
– Глен Белснор, — произнес он, протягивая руку.
– Сет Морли.
– Мы весьма дрянная толпа. Морли. Так было с самого начала, когда я здесь появился, а прибыл сюда сразу же вслед за Фрэзером. — Белснор сплюнул в росшую под ногами сорную траву. — Вы знаете, что пытается сделать Фрэйзер? Поскольку он первым сюда прибыл, он пытается поставить себя в качестве руководителя группы: он даже говорил нам — мне, например, сказал, что растолковывает смысл полученных им инструкций как указание на то, что именно ему быть здесь во главе. Мы почти ему поверили. В этом, в общем–то, определенный смысл есть. Он самым первым сюда прибыл и сразу же стал подвергать всех остальных этим своим идиотским тестам, а затем делал громкие заявления о наших «статистических аномалиях», так этот гад представляет нам результаты своих тестов.
– Ни один опытный психолог, суждениям которого можно было бы доверять, не станет публично разглагольствовать о результатах своих обследований. — К Сету Морли, протягивая руку, подошел еще один ранее не представившийся мужчина. На вид ему было чуть больше сорока лет, у него были несколько массивная нижняя челюсть, далеко выступающие надбровные дуги и блестящие черные волосы. — Меня зовут Бен Толлчифф. — представился он Сету Морли. — Я прибыл чуть–чуть раньше вас.
Сету Морли показалось, что он не очень–то твердо стоит на ногах, как будто выпил рюмки две–три. Он в свою очередь протянул Бену Толлчиффу руку, и они обменялись рукопожатием.
