– А есть возражающие? – самым невинным голосом поинтересовался Илайдж.
Молчание затянулось надолго, чересчур надолго. Похоже, до многих только сейчас дошло, что пресловутое освобождение их бывшего вождя – не абстракция, и каждый из них мог сейчас решить его судьбу… или попытаться решить, ибо здесь все было предопределено.
Я чувствовал, что по тем или иным соображениям многие не стремятся к немедленному осуществлению этого генерального плана Клуба, да и во мне самом еще раз шевельнулось сомнение, но Джарэт, Илайдж, Вотан, Александр… Я промолчал, остальные – тоже, и спустя пару минут стало ясно, что вопрос решен.
– Тогда начнем сначала, – предложила Джейн. – Давайте восстановим расстановку на бумаге.
Много времени у Александра с Вотаном это не заняло, и вскоре все уже собрались у стола, дабы взглянуть на это маленькое чудо – картину Доски восьмисотлетней давности. У меня не блестящая память, но расстановку я запомнил навсегда. Целиком она выглядела так.
В нижнем ряду единственная Фигура на 12-м поле – Гроссмейстер, в следующем ряду – на 14-м – Принцесса Елена и на 20-м – Гладиатор. Чуть выше и левее, на 28-м, стоял Ворон Дианы, а на 29-м Дракон Яромира. В Форпосте пребывала лишь Всадница Джейн, а в правом краю этого ряда, на 47-м и 48-м, стояли Рыцарь Грегори и Охотник Александра. Уже в космосе, на 68-м, находились две Фигуры: Шут Юлиана и Монах Марка. В следующем ряду: 77-е поле – Кентавр Райнера, и 82-е – Индеец. Довершали картину Ангел на 122-м и Человек с кубком Илайджа на 129-м полях.
Такая расстановка ни у кого не вызывала сомнений, лишь Джейн с презрением кинула Яромиру:
– Даже когда вы называли свое поле, вы не смогли не солгать.
Яромир смолчал, хотя видно было – это далось ему с трудом.
– Сразу же возникают вопросы, – деловито заметил Клинт. – Во-первых, как мы попадем в другие миры? Во-вторых, сколько времени займет дорога?
Я хотел было рассказать об открытом мной способе перехода через Грезы, но меня опередил Джарэт.
– Все трудности, связанные с перемещениями, я беру на себя, хотя это и потребует известных усилий. Думаю, чтобы доставить всех вас в необходимые места, мне понадобится час-полтора.
Навряд ли Король не заметил недоверчивых взглядов, устремленных на него со всех сторон, но он был уверен в своих силах.
– Хорошо, – впервые вступил в разговор необычно молчаливый сегодня Юлиан. – Тогда нам остается решить, кто займет какое место и кто совершит… Боже мой, Рагнар. – Он неожиданно заговорил зловещим шепотом. – Это вы сказали, что нас должно быть тринадцать?
– Да! – Я недоумевал.
– Тогда скажите мне: кто будет совершать ритуал в Грезах, если все займут свои места в расстановке?
Должен заметить, что эта простая мысль мне раньше в голову не приходила, и я порядком растерялся, но, как выяснилось, об этом уже подумал Александр.
– Юлиан, я рассказал вам про ритуал, но забыл сказать о том, что можно закрепить Фигуру в одном месте, а самому быть совершенно в другом…
Я с интересом наблюдал, как реагируют на все эти откровения остальные, и вид у них был, прямо скажем, не слишком довольный. Однако все вспомнили, что сейчас не время для дрязг.
– Я полагаю, что для уточнения позиции всем старым членам Клуба стоит занять свои былые места, остальные можно разыграть, если возникнут неувязки.
Никто не возразил, и Вотан заметил:
– Я отправляюсь на 77-е, вместо Райнера!
– Я – на 122-е, это дальше всего, – решил Клинт.
– Если никто не против, то мне по душе 28-е. Все-таки своя страна, – улыбнулся Джарэт.
Лоуренсия молча ткнула пальцем в 47-е поле, и таким образом оставшиеся две позиции на 20-м, то есть в Дагэрте, и на 82-м полях достались Эрсину и мне. По-видимому, он ожидал, что моим выбором станет любимый город, но у меня возникло твердое ощущение: этого делать не следует.
– Эрсин, вы не возражаете против Дагэрта?
– Как вам угодно, – меланхолично заметил он.
После этих реплик разговор прервался надолго. Настал ключевой момент, и создавалось впечатление, что никто не хочет брать на себя ни малейшей ответственности. Мне же, честно говоря, было попросту все равно.
– Итак, кто же? – неожиданно раздался голос Яромира, и я с удивлением глянул в его сторону
Его голос был необычайно тверд и властен, да и сам он, казалось, вырос и похудел. Как ни странно, но многие, и даже Вотан, сейчас не могли выдержать его взгляд и опускали глаза.
– Я знаю, все вы либо ненавидите, либо презираете меня… Пожалуй, я это заслужил. – Яромир пожал плечами. – Но я не собираюсь сейчас сводить счеты и спорить, кто больше совершил поступков какого свойства… Я любил Витольда (так я впервые! услышал настоящее имя Гроссмейстера) и искренней желаю его освобождения. Я знаю, что нужно сделать, я могу это сделать и я хочу это сделать!
Эта короткая речь произвела на меня сильное впечатление, и хотя прошлые поступки Яромира не располагали к доверию, в тот момент я поверил в его искренность.
– А откуда вы узнали ритуал? – поинтересовался Александр.
Яромир вынул из внутреннего кармана сложенный лист бумаги и положил его на стол.
– Это копия Завещания, предназначенная мне. Я думаю, вы узнаете руку дяди, Александр.
Не притронувшись к листу, Александр прошел вдоль стола и, встав напротив Яромира, заявил:
– Это всего лишь копия! Я согласен забыть о прошлом, но считаю, что освобождение Гроссмейстера должно быть проведено его родственниками.
– Я разделяю это мнение, – поддержал его Илайдж, – но полагаю, что лучше будет, если обряд совершит мой брат.
Возникшая ситуация, честно говоря, немало удивила меня. Я прикидывал, что если и возникнет подобный спор, то лишь между Илайджем и Александром, и никак не брал в расчет Яромира, который, похоже, не собирался сдаваться…
– Напрасно, Александр, вы не прочли бумагу. Там есть несколько слов для меня, которых нет в вашем тексте…
– Господа, по-моему, вы зря спорите, – мягко заметил Джарэт. – Шпага Гроссмейстера принадлежит Рагнару, тот, кому он ее отдаст, и совершит ритуал, если, конечно, он вообще ее отдаст.
– Ваше решение? – жестко спросил Яромир, глядя на меня в упор.
Я уже знал, что мне зададут этот вопрос, и заранее решил отдать клинок Александру, но сейчас…
Я отстегнул Шпагу, положил ее на стол и достала из кармана завалявшуюся монетку.
– Решка – Яромир, орел – Александр!
Я обвел взглядом немало удивленных коллег и подбросил гривенник. Выпал орел.
В полной тишине Александр снял с пояса меч, поднял щит, стоявший у стены, и подошел ко мне. Мы обменялись рукопожатием, и, отдав мне свое оружие, он прикрепил к поясу Шпагу Гроссмейстера.
