Потом черный свет, продолжая циркулировать в нем, заговорил. Слова, фразы, произнесенные шепотом, эхо: все было очень похоже на передачи Теней. Они заражали его.
«Хаос – естественное состояние для живого существа, в котором высвобождаются все инстинкты. Хаос – путь обретения силы. Хаос – источник жизненной силы. Свое наиболее полное воплощение хаос обретает в периоды войн. Война – испытание для всех. Несовершенные уничтожаются. Только посредством кровопролития можно добиться истинного прогресса, реализовать заложенный потенциал. Мы – победители, воюя, мы достигнем истинного совершенства».
Шепот Ока вызвал ответную вибрацию биотека, и Гален заметил, что биотек эхом отражает эти слова, наслаждаясь, мысленно повторяя их. Стоило ему лишь подумать об уничтожении, как волна энергии начала нарастать внутри него, раскаляться, закипая. Энергия биотека вскипала внутри него, и он вместе с ней – они с биотеком были одинаковыми и были единым целым, неразделимыми до самой смерти.
Он тоже нашептывал самому себе о радости хаоса, о восхитительном ощущении, которое он испытает, высвободив, наконец, свои инстинкты. Ударить, атаковать врага, очистить от них Вселенную, не останавливаться до тех пор, пока враг не будет полностью разгромлен. Не мучиться больше из-за необходимости быть терпимым и терпеливым. Он сможет убить тех, кто убивал, кто угрожал, кто оскорблял, кто ошибался, кого можно убить ради высшего блага, ради эволюции, ради прогресса, ради совершенства.
Гален пылал, энергия внутри него пела, бешено несясь по меридианам биотека, а вибрация стала настолько отчетливой, что причиняла теперь боль. Именно в таком состоянии он чувствовал себя по-настоящему живым, не прячущимся в крошечной, созданной им самим, тюрьме, в которой он скрывался без всякой на то необходимости, будто после того, как сделал все неправильно. Но это Вселенная была не права, и Вселенная должна была прятаться от него. Гален вспомнил, какую неописуемую радость испытывал, уничтожая дракхов одного за другим, одну Тень за другой. Они заслуживали смерти, Тилар заслуживал смерти, точно так же, как Цирцея и Лондо, и Морден, и Элизар, и Разил. Как многие, многие другие. Члены Круга за то, что лгали ему. Она за то, что покинула его. Родители за то, что дали ему жизнь. Он был глупцом, пытаясь убить всего троих человек. Он должен уничтожить их всех: Теней, ворлонцев, центавриан, нарнов, минбарцев, людей – все они были запрограммированы на то, чтобы уничтожать, вредить друг другу, и продолжать делать это до тех пор, пока у них оставались силы. Но он мог остановить их. Мог сокрушить их всех. И он хотел сокрушить их всех.
Ощущение удовлетворения, и черный свет быстро потек прочь из него. Око отвернулось от него.
Но по его венам продолжал нестись огонь, обжигая нервные окончания. Гален весь дрожал, бушующая энергия переполняла его. И он сам бушевал. Он хотел уничтожать. Хотел убивать. Кого убивать или что крушить – значения не имело.
Гален визуализировал нужное уравнение, обрушил поток энергии на самого себя. Сверкающая волна синего пламени прокатилась по его телу, подобно потоку раскаленной лавы, обжигая его, уничтожая весь волосяной покров.
Еще.
Еще.
Наконец его разум очистился настолько, что Гален смог визуализировать в левом верхнем углу чистого экрана одну-единственную, сияющую синим светом, букву.
«A».
Он мысленно вцепился в букву, но у него не было сил подумать о следующей, продолжить алфавит. Наконец, Гален понял, что он должен сделать. Синее пламя обрушилось на его и без того обожженную кожу, сжигая ее. Гален согнулся пополам, его нервные окончания были перегружены болезненными ощущениями. Но средство подействовало. Он смог продолжить.
«A B».
Еще одна волна пламени.
«A B C».
Он доделал упражнение, за ним – еще одно, и еще, уходя из этого места, из этого времени, от этих чувств, все дальше и дальше отступая в глубину темного тоннеля, и стены смыкались вокруг него. Гален сжимал свою волю в кулак до тех пор, пока прошлое, будущее, Вселенная не перестали для него существовать, не осталось ничего, кроме корабля, и его тела внутри корабля, а внутри тела – его бьющегося темного сердца.
Когда из второй комнаты вышел Джон Шеридан, Анна, увидев его, сильно удивилась. В халате, с растрепанными темными волосами он выглядел вовсе ничем не примечательным, типичным слабым человеком. И этот человек являлся тем самым ключевым существом, чье влияние распространялось на всю Галактику?
Но, когда он пристально взглянул на нее, Анна что-то почувствовала – силу, которой она никогда раньше не замечала ни в одном человеке. Его манера держаться отдаленно напомнила Анне властность техномага Элизара, но здесь было нечто большее. Странная волна возбуждения пробежала по ее телу. Будто ровный ритм сердцебиения машины вдруг нарушился. Джон был необычным человеком. Неудивительно, что он смог уничтожить стольких ее сестер. Он был опасен.
Анна добралась до своей цели. Теперь она должна установить контроль над ним.
– Анна? Бог мой… что ты здесь делаешь?
Он назвал ее «Анна». Был ли он в действительности ее другом, или лишь притворялся таковым? Он не улыбался, Анна не могла дать определение выражению его лица. Бросил взгляд в направлении другой комнаты, за матовой стеклянной стеной которой двигался силуэт. Деленн. Деленн здесь не место. Гнев вскипел в Анне, заполняя все ее существо.
– «Что ты здесь делаешь?» – переспросила она. – После пяти лет это единственное, что ты мог сказать?
Деленн вышла из второй комнаты, сейчас на ней, поверх старого, был надет еще один наряд, встала рядом с Джоном.
Анна, прищурившись, пристально посмотрела на нее:
– Хотя, учитывая все обстоятельства, я могу понять.
– Я… я пойду, – проговорила Деленн и двинулась к двери.
– Нет, подождите… Деленн, подождите,– возразил Джон.
Деленн прошла мимо Анны и вышла из каюты.
– Все в порядке, Джон. Пусть она идет. Ты сможешь поговорить с ней позднее. Нам нужно побыть наедине.
Джон пристально взглянул на нее, выражение его лица показалось Анне страдальческим:
– Я думал, ты погибла.
– Ты хочешь сказать, она не… Она не рассказала тебе? Что ж, любопытно, – от его пристального взгляда по ее телу снова пробежала волна дрожи, и Анна подняла руку, прижала ее к животу. Подошла к Джону поближе. Она тоже могла притвориться его другом. – Ох, Джон, мне так жаль, что я не смогла рассказать тебе обо всем сама. Прости, что мне пришлось покинуть тебя, я ведь даже не могла передать тебе весточку. Но теперь все позади. Мы снова вместе..
