Лоис Буджолд - Гражданская кампания

Катриона вспомнила свои ссоры с Тьеном. Как же она ненавидела эти мерзкие пританцовки между разрывом и примирением и сколько раз вынуждена была их проделывать! Если вы все равно со временем друг друга простите, почему бы не сделать это сразу, избежав многих дней чудовищного напряжения? От греха к прощению без промежуточных шагов… Просто возьми – и прости, а потом иди дальше. Но они с Тьеном почему-то вели себя иначе. Казалось, они каждый раз возвращались к исходной точке. Может, именно поэтому создавалось впечатление, будто их семейный хаос все время идет по замкнутому кругу? Может, они не делали нужных выводов, потому что всякий раз отступали на самом трудном этапе?

Когда совершаешь грубую ошибку – как жить дальше? Как отыскать нужное направление, как выбраться из этой точки и больше никогда не возвращаться, не пятиться назад? Потому что на самом деле ты никогда не сможешь вернуться. Время стирает тропу за твоими следами.

Ну, как бы то ни было, возвращаться она не желает. Не хочет знать меньше, чем сейчас, не хочет становиться меньше. И не хочет, чтобы эти слова оставались невысказанными. Катриона судорожно прижала письмо к груди, вздрогнула, положила на стол, провела рукой. Она просто хочет, чтобы ушла боль.

Когда она в следующий раз увидит Майлза, придется ли ей отвечать на его предложение? И будет ли она знать свой ответ? И существует ли какой-то третий вариант, кроме «я вас прощаю» и «да, навеки»? Катриона отчаянно хотела отыскать этот вариант немедленно.

Я не могу дать ответ сейчас. Просто не могу.

Жучки-маслячки. Во всяком случае, жучка-маслячка она переделать может…

Голос тети прервал бег мыслей. Должно быть, дядя с тетей вернулись с ужина. Она поспешно убрала письмо в конверт и спрятала в карман болеро.

– Иду, тетя Фортиц!

Катриона встала, подобрала тяпку, отнесла сорняки на компостную кучу и зашла в дом.

В дверь позвонили, когда Айвен, допивая первую чашку кофе, пытался застегнуть рукава форменной рубашки. Кого это принесло в такую рань? Он побрел открывать.

На пороге возник Байерли Форратьер. Айвен зазевался – в буквальном смысле – и не успел захлопнуть дверь перед его носом. Воспользовавшись заминкой, Бай просунул в щель ногу. Сенсор безопасности сработал мгновенно – дверь замерла на полпути, так и не раздавив незваному гостю ступню.

– Доброе утро, Айвен! – промурлыкал Байерли.

– Какого черта тебе надо в такую рань? – подозрительно спросил Айвен.

– Так поздно, – ласково улыбнулся Бай. Вид у него был помятый, глаза красные, на подбородке щетина.

– Не желаю ничего слышать о твоем кузене! – рявкнул Айвен. – Убирайся!

– Вообще-то я по поводу твоего кузена. В смысле – Майлза.

Айвен оглянулся на церемониальный меч, стоявший в подставке для зонтиков – в прошлом гильзе от старинного артиллерийского снаряда. Интересно, если двинуть Байерли мечом по ноге? Может, он рефлекторно дернется, и Айвену удастся закрыть дверь?

– О Майлзе я тоже ничего слышать не желаю.

– Это нечто такое, что ему необходимо знать. По-моему.

– Прекрасно. Вот иди к нему и скажи.

– Я… я предпочел бы этого не делать, учитывая обстоятельства.

У Айвена в голове отчаянно замигал детектор неприятностей.

– Вот как? И что же это за обстоятельства?

– Ну, ты понимаешь… деликатность… семейные чувства…

Айвен неприлично фыркнул.

– …то, что он контролирует очень ценный голос в Совете Графов… – меланхолично продолжил Бай.

– Доно охотится за голосом дяди Эйрела, – констатировал Айвен. – Не хило. Дядя вернулся на Барраяр четыре дня назад. Иди и пудри мозги ему. – Если посмеешь.

Бай криво улыбнулся:

– Да, Доно рассказал мне о торжественном прибытии вице-короля, а также об изысканном великом исходе. Не понимаю, как ты умудрился уйти без потерь.

– Приказал оруженосцу Роику выпустить меня через черный ход.

– А, понятно! Весьма предусмотрительно. Но, как бы то ни было, граф Форкосиган ясно дал всем понять, что предоставляет своему сыну право голосовать от его имени в девяти случаях из десяти.

– Это его дело.

– А у тебя не найдется еще кофе? – Бай с вожделением смотрел на чашку в руке Айвена.

– Нет, – соврал Айвен.

– Тогда, возможно, ты окажешься настолько любезен, чтобы сварить для меня немножко. Да ладно тебе, Айвен! Взываю к твоему человеколюбию. Ночка выдалась долгая и тяжелая.

– В Форбарр-Султане наверняка найдется какое-нибудь заведение, где тебя напоят кофе. По дороге домой. – Может, если вынуть меч из ножен…

Бай испустил страдальческий вздох, скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку, готовясь к долгому разговору. Нога его стояла твердо.

– Какие у тебя в последние дни новости от твоего сиятельного кузена лорда Аудитора?

– Никаких.

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Когда Майлз решит, что мне нужно по этому поводу думать, он наверняка мне об этом сообщит. Как водится.

Байерли с трудом сдержал ехидную ухмылку.

– Ты пытался поговорить с ним?

– Я что, похож на идиота? Ты же слышал о приеме. Этот малый погорел синим пламенем. И еще долго будет невыносим. И пусть на сей раз его окунает в холодную воду тетя Корделия, с меня довольно.

Бай приподнял брови, видимо расценив это последнее замечание как забавную метафору.

– Ну-ну! Майлз всего лишь совершил небольшой прокол, но дело вовсе не безнадежно. Так говорит Доно, а Доно куда лучше понимает женщин, чем все мы. – Бай сделался серьезным. В его глазах мелькнуло мрачное выражение. – Впрочем, если ничего не предпринять, оно станет безнадежным.

Айвен задумался.

– Ты это о чем?

– Кофе, Айвен. И то, что я тебе расскажу, ни при каких условиях не должно стать достоянием общественности.

Я еще об этом пожалею. Айвен нехотя ударил по кнопке «открыть» и отошел в сторону. Байерли поспешил нырнуть в квартиру. Айвен протянул ему кофе и позволил сесть на софу. И зря. Если Бай будет потягивать кофе медленно, визит затянется до бесконечности.

– Не забудь, что я собирался на службу, – сказал Айвен, устраиваясь в кресле напротив.

Бай с наслаждением отхлебнул кофе.

– Я быстро. Только долг фора не позволил мне до сей поры залечь в кровать.

Айвен пропустил эту реплику мимо ушей.

– Вчера вечером, – продолжил Бай, – у меня состоялся приватный ужин с Алексом Формонкрифом.

– Очень за тебя рад, – прорычал Айвен.

Байерли изящно махнул рукой.

– Там были кое-какие интересные моменты. Ужин происходил в особняке Формонкрифов. Присутствовал граф Борис, дядя Алекса. Короче, одна из тех закулисных вечеринок, на которых вырабатывается политика партии. Похоже, мой кузен Ришар наконец-то прослышал о возвращении Доно и поспешил в город, чтобы выловить из слухов крупицу истины. То, что он узнал, его встревожило, и он начал в поте лица лоббировать себя, любимого, к предстоящему заседанию Совета Графов. Поскольку граф Борис обладает значительным влиянием в консервативной партии, Ришар начал кампанию с него, и, надо сказать, довольно успешно.