А другая часть угодила неведомо куда, туда, где нет людей, а есть сплошные социальные группы, где нет желаний, а есть интересы, где нет, поступков, а есть факторы… И он не отдавал себе отчета, что с ним весь день происходит нечто, медленно и неотступно делающее из юнца взрослого человека. Он как-то не до конца осознавал свои новые родственные связи, и пока они его волновали гораздо меньше, чем судьба одной похищенной девчонки, но убежавшая в неведомое часть его души уже прекрасно понимала, что его зацепили такие социальные группы, интересы и факторы, рядом с которыми судьба одной похищенной девчонки – как муравей рядом с баобабом.
И если одна его часть целый день жаждала отправиться на поиски этой девчонки, то другая намеревалась не спешить, подождать развития событий и только потом принять решение. Тем более что от него тоже ждали решения, да такого, от которого зависела вся его дальнейшая жизнь. У него было как минимум две причины согласиться: так было проще вернуть себе Яну и можно было попытаться отыскать потерянную когда-то мать. Но было и как минимум две причины не согласиться: потому что он нарушал присягу и потому что платил злом за добро руке, его вскормившей. В результате решения от так и не принял.
А ночью ему приснился сон, перевернувший все.
Он в который раз оказался на странной планете, на которой не было ничего, кроме гор, оранжевого песка и багрового неба, похожего на залитую кровью простыню.
И снова багрец в небе волновался, бурлил и тянулся к Осетру десятками щупальцев-водоворотов, окутывая его багровой мглой, в которой не было ничего, кроме тревоги.
А потом Осетр оказался на незнакомой площади незнакомого города, и вокруг были тысячи людей, мужчин и женщин, с детьми и без детей, и его, Осетра, окружала охрана в бронекостюмах и с плазменниками в руках, а впереди, на высоком помосте, украшенном видеоформой, выполненной в цветах национального флага, висела в силовых линиях гравитационного держателя большая императорская корона. А над короной огромный транспарант «Государь-император скончался – да здравствует государь-император!» Со всех сторон неслись здравицы в его честь, и люди кричали и рукоплескали, и матери поднимали детей, чтобы те увидели своего нового властителя. Постепенно каре охранников (точнее не совсем каре, когда-то, много-много веков назад такой строй называли свиньей), рассекающее толпу, а вместе с ним и везущий Осетра парадный императорский глайдер приблизились к коронационному помосту. Там уже стоял патриарх всея Росской Империи. Осетр поднялся к нему по длинной лестнице со ступеньками, убранными золотой парчой. Патриарх взял в руки корону, Осетр опустился на одно колено. Корона взлетела над его головой, готовая сделать мечту былью. Потом корона пошла вниз, и тут патриарх закричал: протянувшаяся вдруг вдоль лицевого обруча короны мономолекулярная нить вертанулась, подобно скакалке, отсекла патриарху обе руки, а потом и голову так и не успевшему короноваться императору…
Ночь в камере предварительного заключения прошла достаточно спокойно. Нары, конечно, не койка в гостинице, но Осетр, оказавшись на них, отрубился почти мгновенно. Возможно, так он скрывался от самого себя – ведь Каблук был первым человеком в жизни, который пал от его рук. На тренировках убиваешь не людей!..
Проснувшись, даже не помнил, снилось ли ему хоть что-нибудь.
В камере был кран с холодной водой, примитивный, как и все на Крестах, и Осетр умылся и прополоскал рот – зубной щетки ему не предложили, а уж об ионном очистителе зубов тут и речи не шло.
Унитаза в камере не было, и Осетр стал ждать, пока его выведут. Интересно, как тут называется это мероприятие. Прогулка?.. Оправка?.. Поход в белый домик, хи-хи!
Однако время шло, а появляться никто и не думал, и скоро Осетру стало совсем не хи-хи. Можно было, разумеется, по-мелкому сходить прямо в раковину умывальника, но что же это за «росомаха», которому не потерпеть. А если противник в зоне прямой видимости, и шевельнуться – значит, демаскировать себя?..
Наконец, стало совсем невмоготу, и Осетр застучал ногой в двери. Через несколько минут отчаянного стука послышались шаги.
– Отставить! Какого дьявола грохочешь?!
– В туалет хочу.
– Пить меньше надо, га-га-га! «Кровушка» наружу просится? Га-га-га!
Этому кретину, видимо, казалось, что он чрезвычайно остроумен. Клоун!
Состязаться с ним Осетр не стал. Просто не до того становилось…
К счастью, замков на двери камеры было немного, а дорога до сортира оказалась недалека!
На обратном пути, сопровождаемый пожилым черепом, обладающим на удивление помятым лицом, Осетр размышлял о том, как легко из человека сделать нечеловека. Не дай ему в должное время справить естественные потребности, и процесс пошел набирать обороты!
А вот интересно, у подельников Каблука желание прикончить убийцу своего другана – это естественная потребность или как? На что они пойдут для того, чтобы достать Осетра?
Эйфория долгожданного облегчения прошла. Мысли вернулись ко всему, что с ним произошло на Крестах. У него было ощущение, будто он что-то упустил, что-то убежало от его внимания.
Обратная дорога показалась еще короче, чем прямая. Правда, охранник успел за этой короткое время трижды рявкнуть: «А ну пошевеливайся!», но рукам воли не давал. А когда дверь камеры захлопнулась, Осетр сообразил, что его заботило: убийство Каблука произошло точь-в-точь, как было во сне в первую ночь на Крестах. Ну, может, не точь-в-точь, но очень близко к тому сюжету, что судьба показала бедному торговцу мечтальниками, устроившемуся ночевать в чужом доме.
Что это было?
Вещий сон?
Ответа у Осетра не было. И в вещие сны он не верил. Ему теперь казалось, что сон он попросту придумал, что нынешней, проведенной на нарах ночью ему приснилось, будто он видел вещий сон в первую ночь.
А потом за дверью снова раздались шаги, уже множественные. Щелкнул замок. На пороге появился майор Бабушкин сопровождении давешнего охранника. Последний чудесным образом уже утерял всю свою помятость.
– Выходи, Кайманов!
Осетр встал с нар.
– Зачем?
– Выходи, тебе говорят.
Осетра вывели из камеры, провели коридором, который он видел вчера, и выставили на улицу. Перед крыльцом стояла машина господина Бабушкина, шестиколесный вездеход с затемненными стеклами. На маленьком флагштоке в центре крыши трепетал на ветру вымпел с аббревиатурой «МИУ». Собственность министерства исправительных учреждений…
– Полезай внутрь!
– А что за спешка?
– Вперед, Кайманов! Все вопросы потом!
Осетр забрался в машину. И обнаружил на заднем сиденье свой комплект номер два. Вон оно как! Господин главный чертковский череп не поленился смотаться в «Приют странников», обыскал номер и изъял «сумку» арестованного убийцы.
