Эта завораживающая картинка – астрофаги внутри Алборза – неуловимо напоминала передачи о зверушках на канале «Природа». Вот ягнюшки на приволье, устроились на солнышке, вот они порезвились, а потом зарылись глубоко-глубоко в грунт, чтобы искать там питательных червячков и жучков…
– Ясно, что какие-то из этих астрофагов являются нашими целями и подлежат уничтожению, – продолжал Окунев. – Об остальных мы должны забыть. Вопрос ставится так: каких именно астрофагов атаковать, а на каких плюнуть? Прошу высказываться!
Тишину нарушил умница Бондарович.
– Напоминаю, что по традиции на военных советах первыми высказываются младшие по званию.
Ой. Я, что ли?
Я зачем-то встал. И даже чуток разрумянился от волнения – уж больно все непривычно.
– Я думаю, бить надо туда, где ПКО противника слабее. А где оно слабее – лично я не знаю… Из общих соображений мне кажется, что шахта любого экваториального астрофага должна быть защищена хуже, нежели любая из полярных. Поскольку полярные являются групповыми объектами и теоретически прикрыты зональной ПКО. Экваториальные же должны быть прикрыты объектовой ПКО.
– Зональной ПКО! Объектовой! – воскликнул Михаэль Грайс, в его голосе звучал убийственный сарказм. – Что вы можете знать о тактических нормативах, которые приняты у этих каналий?! И есть ли у них вообще эти нормативы?! Я считаю, мы должны опираться только на объективные, точные данные инструментальной разведки.
С этими словами фрегаттен-капитан выжидающе посмотрел на командира «Кельна», Оливера Байера.
– У нас нет достаточных данных разведки, – флегматично пожал плечами тот.
– Нет? – изумленно вздернув брови, Грайс перевел взгляд на Окунева.
Тот кивнул. И, помолчав, как бы нехотя добавил:
– Располагают ли ягну наземной компонентой ПКО, мы вообще не знаем. Касательно их воздушно-космической группировки, можно сказать лишь то, что по неполным вчерашним данным и совсем уж фрагментарным сегодняшним, группы паладинов и корветов ягну распределены над Алборзом практически равномерно.
Бондарович просто не смог удержаться от участия в дискуссии.
– Товарищи и камрады, давайте вернемся к нашим баранам. Мнение Степашина вы слышали. Теперь моя очередь.
– Милости просим, – поощрил его Окунев.
– Я поддерживаю точку зрения капитана Степашина. Бить надо экваториальных астрофагов. Причем выбрать тех, в чьих районах наблюдаются наихудшие метеоусловия. Теперь ваш черед, камрад Грайс.
Я был уверен, что Грайс из вредности будет «голосовать» за полярный вариант. Но я ошибся.
Грайс сделал классическое тевтонское лицо – бесстрастно-возвышенное такое – и сказал:
– Ну раз у нас нет исчерпывающей информации, остается лишь полагаться на удачу. И общие соображения товарища Степашина.
Следующим высказался Корзун, командир авиакрыла «Изумруда».
Я его немного знал, еще по довоенной службе на Лючии. Это был очень смелый и отчаянный человек. Но вне боевой обстановки он страдал от какой-то невероятной, просто-таки подростковой застенчивости. Запинался, бледнел, мямлил…
– А я… товарищи… вот чего подумал… Было бы правильней… значительно правильней даже… по Северному… именно по Северному полюсу работать… Четыре цели… они так компактно расположены… и мы их могли бы атаковать… обоими рейдерами совместно… Ведь это неплохо получилось бы… это отвечает нашей суворовской… да и вашей, товарищи немцы… стратегической аксиоме… я извиняюсь… аксиоме о предельной концентрации сил на одном участке.
Окончив, Корзун вздохнул с неподдельным облегчением. Было ясно, что ему легче совершить три боевых вылета, нежели один раз выступить в качестве оратора.
– Согласен с товарищем Корзуном, – сказал Окунев.
Неожиданно. Оставалось узнать мнение герра Байера.
– Дело в том, коллеги, что неблагоприятные погодные условия в экваториальной зоне Алборза, о которых говорил камрад Бондарович, действительно имеют место. И я не уверен, что кто-то из вас хочет иметь дело с ураганным ветром скоростью до трехсот километров в час и спорадическими песчаными бурями. Одного этого для меня достаточно, чтобы поддержать «полярный вариант».
Бондарович легко смирился с поражением.
– Полюс так полюс… Теперь надо решить, который из двух. Что мы предпочтем – полярный день на севере или непроглядную ночь на юге?
– День вроде бы… Даже аргументировать не буду, просто мне… извините… так кажется, – сказал Корзун.
– Пусть будет день, – Байер чинно огладил свои пушистые седые усы.
– День, – произнес Окунь.
– Ночь! – воскликнул Грайс.
– Я лично за ночь, – это был Бондарович.
Я помалкивал, сличая на карте северную и южную полярные зоны Алборза.
Время суток интересовало меня в последнюю очередь. Я сравнивал местность, высоты, начертание водных бассейнов. В конце-то концов, если сложатся на то обстоятельства, это мне, а не Окуню и не Грайсу, придется промерить все это брюхом. Они – птицы-буревестники. А я – рожденный ползать.
– Для меня удобней Северный полюс, – наконец сказал я. – Там что у нас, день или ночь?
– На севере – день.
– Значит я – за день.
Глава 5. «Дора» накрылась!
23 августа 2622 г.
Континент Бахрим
Планета Алборз, система Макран
Итак, астрофагов было четыре.
И, как гласила экспертная оценка Бондаровича, уничтожать надо было всех четырех.
На картах мы обозначили их по немецкой кодовой таблице – «Антон», «Берта», «Цезарь» и «Дора».
Все четыре гаденыша (после того, как они получили человеческие имена, я начал воспринимать их менее обезличенно, не как абстрактное зло, а как нечто, что можно и нужно придушить голыми руками!) погрузились в базальтовую плоть Алборза чуть в стороне от геометрического Северного полюса планеты. Вероятно, стремились избегнуть глубокой пятикилометровой расселины на дне северного океана Алборза, проходящей ровно через полюс.
Астрофаги предпочли начать внедрение через надежную, вулканически пассивную твердь крошечного континента Бахрим, очертаниями напоминающего нашу Гренландию.
Правда, в отличие от Гренландии, на всем Бахриме не было ни клочка льда. Даже здесь, в самой прохладной области Алборза, стояла жара почище чем в Сахаре. Отсутствию льда я и мои циклопы, не скрою, порадовались – не все еще отошли от морозной жути Урмии.
Два «Кирасира», оснащенных системой всережимной невидимости «Гриффин», выбросили нас на песчаный берег Бахрима под прикрытием пестрых красно-желтых скал горной цепи. Клоны, первооткрыватели Алборза, со свойственным себе пафосом назвали эту цепь Кряжем Голодных Дэвов.
