— Это гравитический привод, — стал объяснять Пелорат. — Все ускоряется вместе, включая нас самих, поэтому мы ничего не чувствуем.
— А как это получается, Пел?
Пелорат пожал плечами.
— Я думаю, Трев знает, но он, наверно, сейчас не в настроении об этом говорить.
Тревиц безрассудно, камнем, швырнул корабль вниз, в гравитационный колодец Геи. Корабль отзывался на его распоряжения, как и предупреждала Блисс, частично. Команды пересечь силовые линии гравитационного поля принимались, но после некоторой задержки. Попытка подняться вверх была полностью проигнорирована. Корабль все еще не принадлежал ему!
— Вы не слишком быстро летите вниз, Голан? — тихо спросил Пелорат.
С деланным безразличием, стараясь не рассердиться на Пелората, Тревиц ответил:
— Блисс говорит, что Гея о нас позаботится.
— Конечно, — подтвердила Блисс. — Гея не позволит кораблю сделать что-нибудь опасное. А у вас есть на борту что-нибудь съедобное, Пел?
— Да, конечно, — сказал Пелорат. — Чего бы вы хотели?
— Никакого мяса, Пел, — деловым тоном сказала Блисс, — но я бы поела рыбы или яиц с любыми овощами.
— Часть еды у нас сейшельская, — сказал Пелорат, — я точно не знаю, что в ней, но уверен, что она вам понравится.
— Что ж, попробую немножко, — с сомнением сказала Блисс.
— Геяне вегетарианцы? — спросил Пелорат.
— Многие. — Блисс энергично кивнула. — Это зависит от того, в каких питательных веществах нуждается тело. Последнее время мне не хочется мяса. Так что, я думаю, оно мне не нужно. И я не страдаю по сладкому. Мне кажутся вкусными сыр и креветки. Вероятно, мне нужно сбросить вес. — Она звонко шлепнула себя. — Мне надо сбросить килограмм-другой вот здесь.
— Не понимаю, зачем, — сказал Пелорат, — вам сейчас так удобно сидеть.
Блисс, насколько могла, изогнулась, чтобы посмотреть на свой тыл.
— А-а, неважно. Вес прибавляется и убывает как надо, мне незачем об этом беспокоиться.
Тревиц не участвовал в разговоре, он боролся с «Далекой Звездой». Он слишком долго мешкал с выходом на орбиту, и теперь мимо корабля с воем проносились нижние слои экосферы планеты. Корабль постепенно ускользал из-под его контроля. Как будто кто-то другой научился управлять гравитическими двигателями. Не спросясь у Тревица, корабль отклонился вверх, в разреженную атмосферу, затем лег на траекторию, которая вывела его на плавную нисходящую кривую.
Блисс не обратила внимания на вой преодолеваемых воздушных слоев. Она деликатно принюхалась к пару из банки, которую открыл Пелорат.
— Наверно, все в порядке, Пел, — сказала она, — иначе оно бы не пахло правильно и мне бы не захотелось это есть. — Она окунула в банку тонкий пальчик и облизала его. — Вы правильно угадали, Пел. Это креветки или что-то в этом роде… Вкусно!
С жестом разочарования Тревиц оставил компьютер.
— Сударыня! — сказал он, будто увидев Блисс впервые.
— Меня зовут Блисс, — твердо сказала она.
— Хорошо. Блисс! Вы знали наши имена.
— Да, Трев.
— Как вы их узнали?
— Мне нужно было их знать, чтобы выполнить свою работу. Поэтому я их и узнала.
— А вы знаете, кто такой Мунн Ли Компор?
— Если бы это было нужно, я бы знала, кто он. Но поскольку я не знаю, господин Компор сюда не направляется. Кстати, — она на мгновение остановилась, — кроме вас двоих никто на Гею не летит.
— Поживем-увидим.
Тревиц смотрел вниз. Планету окутывали облака. Слой облаков был повсюду, и хотя везде в нем были разрывы, он не позволял ясно разглядеть поверхность.
Тревиц переключился на микроволны. Замерцал радароскоп. Поверхность была почти копией неба. Гея оказалась похожей на планету островов, почти как Терминус, только в еще большей степени. Среди островов не было ни очень больших, ни уединенных, они образовывали как бы планетарный архипелаг. Орбита корабля была сильно наклонена к экваториальной плоскости, но он не увидел признаков полярных шапок.
По освещению на ночной стороне можно было судить, что население распределено равномерно.
— Мы спустимся около столичного города, Блисс? — спросил Тревиц.
— Гея посадит вас в каком-нибудь удобном месте, — равнодушно ответила Блисс.
— Я бы предпочел большой город.
— Вы имеете в виду обширное скопление людей?
— Да.
— Это решает Гея.
Корабль продолжал спуск, и Тревиц пытался развлечься угадыванием, на какой остров он сядет.
Как бы то ни было,через час они, очевидно, будут на планете.
73
Корабль приземлился спокойно и легко как перышко, без вибрации и вообще без гравитационных эффектов. Они вышли друг за другом, первая Блисс, за ней Пелорат и наконец Тревиц.
Погода напоминала начало лета в Терминус-сити, дул легкий ветерок, и сквозь редкие облака светило утреннее солнце. Под ногами была трава, поодаль стройными рядами стояли деревья, напротив виднелась линия морского берега.
Слышалось басовитое гудение, возможно издаваемое насекомыми, в стороне над головой промелькнуло маленькое летающее существо, повидимому, птица, а в отдалении слышался стук, предположительно какого-нибудь сельскохозяйственного механизма.
Первым заговорил Пелорат, причем не о том, что он видит или слышит. Он глубоко вдохнул воздух и сказал:
— Ах, здесь хорошо пахнет. Похоже на свежеприготовленное яблочное пюре.
— Возможно, перед нами яблоневый сад, — отозвался Тревиц. — И откуда мы знаем, может, там как раз сейчас делают яблочное пюре.
— А вот на вашем корабле, — сказала Блисс, — пахло как… словом, пахло ужасно.
— Там вы не жаловались, — проворчал Тревиц.
— Я была гостьей, приходилось быть вежливой.
— А разве нельзя оставаться вежливой и дальше?
— Теперь я дома, а гости вы. Вы и будьте вежливыми.
— Наверно, она права насчет запаха, Голан, — сказал Пелорат. — А можно проветрить наш корабль?
— Да, — отрывисто сказал Тревиц, — можно, если эта маленькая плутовка заверит нас, что в корабль не будет вторжения. Она уже показала нам свои необычные способности, управляя кораблем.
Блисс вытянулась во весь рост.
— Я не такая уж маленькая, и если для проветривания достаточно оставить ваш корабль в покое, заверяю вас, что с удовольствием оставлю его в покое.
— А когда вы отведете нас к тому, кого вы называете Гея? — спросил Тревиц.
Блисс взглянула удивленно.
— Не знаю, поверите ли вы мне, Трев. Гея — это я.
Тревиц широко раскрыл глаза. Не раз он слышал выражение «собраться с мыслями», но впервые в жизни почувствовал, что вовлечен в этот процесс буквально. Наконец он произнес:
