Да, он никогда не сдается. Он научит нас любить звезды.
– Довольно вопросов, – Моргулис-старший отнял ладони от лица, смотрел прежним взглядом – цепким, жестким. – Вы согласны?
– Нет, – сказал Стрельцов и залпом осушил стакан воды.
– Ну тогда…
– Подождите немного. Пару минут, я вас слушал дольше.
– Нам не о чем больше говорить.
– Есть. Вы ведь читали мое досье, так?
– Какое это…
– Имеет, – Стрельцов спешил, буквально выплевывая слова. – Обмен Джумгаева-младшего.
– Читал, читал… Вы выменяли заложников и подложили бомбу, угрохав и папашу, и сынка.
– Не так. Джумгаев-старший был полевым командиром в Туркестане, а сынок развлекался здесь – взрывал школы, детские сады. Когда его повязали, папаша захватил детский дом, и…
– Я в курсе. Дальше.
– Подложить бомбу я не мог. Некуда было. Бомбой стал сам Джумгаев-младший. Живой, ходячей бомбой. Не мог я его отпустить.
– Как? – изумился Берейрос.
– А как вы прятали бриллианты? – тараторил Стрельцов. – Пара килограммов пластита – в кишечник, под наркозом. Блокада анестетиком, чтобы не почувствовал до срока. Крохотный взрыватель в желудке, срабатывающий от…
– От чего?
– От воды!
Он встал, шагнул поближе к Берейрасу. Сколько осталось? Пять секунд? Десять? Пятнадцать? В любом случае, никто не помешает, не успеет… Интересно, вспомнит Лось про свою случайную догадку насчет двух пропавших «Немезид»?
– Зачем?!!! – выкрикнул Моргулис-старший. – Что вам нужно?
А ведь он не верит. Очень хочет, чтобы всё оказалось блефом, шантажом, – и не верит.
– Должок… Тогда… Он с сыном сразу к семье, на радостях… Две дочки погибли, жене ноги оторвало… Решил – если когда-то еще придется, то сам…
И вот тогда Моргулис поверил…
Широко распахнул рот и закричал.
Кричал громко, просто оглушительно, – но недолго, две или три секунды.
Замолк и умер он одновременно.
Внеземелье, ДОС «Немезида», двигательный отсек
Барби не соврала. По крайней мере, в одном не соврала: на том двигателе, что так варварски вскрыл резаком Игорь, и в самом деле имелись не предусмотренные конструкцией дополнения. Бомба – если называть вещи своими именами.
Не факт, что установила ее покойная Настя Чистова. С той же, и даже с большей вероятностью это могла сделать и сама Барби.
Игорь, к сожалению, в реактивных двигателях не разбирался абсолютно. Так, застряло что-то в памяти из теоретического курса, прослушанного в ГУАПе несколько лет назад. Достаточно, чтобы понять: вот этот здоровенный конический предмет внизу – наверняка сопло, а примыкающий к нему шарообразный – камера сгорания. Два бака наверху – с горючим и окислителем. О назначении же всех остальных, более мелких деталей, опутанных хитросплетением металлических трубок, оставалось только догадываться.
Но бомба выделялась на этом фоне, выглядела совершенно чужеродной – пластмасса среди сплошного металла. Устройство не было единым, несколько его весьма портативных частей, разбросанных внутри корпуса, соединялись тонкими проводами, тоже в пластиковой изоляции. Наружу ни один провод не вел.
Несколько минут Игорь пытался разобраться, как бомба должна сработать. Показалось, что понял.
Когда двигатель заработает, температура тут очень скоро повысится изрядно, и никакая пластмасса долго не выдержит. Значит, взрыв должен произойти до запуска. Либо в первые же секунды после него.
Второе даже вероятнее, – если допустить, что вот этот тянущийся к камере сгорания проводочек заканчивается термодатчиком. Стоит ей нагреться до определенной температуры, сигнал пойдет на пироножи, которым надлежит вскрыть баки с горючим и окислителем… К чему рисковать, пытаясь нелегально протащить на «Немезиду» килограммы, пуды взрывчатки – когда готовые компоненты для взрывчатой смеси здесь, под рукой?
Классический окислитель, как помнил Игорь, – жидкий кислород. Впрочем, может его знания устарели, может, придумано нечто более совершенное… Не знал Игорь и другое: начнется ли взрывообразная реакция окисления сразу, как только компоненты топлива смешаются вместе, или потребуется внешнее воспламенение… Да и неважно. Человек, установивший бомбу, наверняка знал всё точно. Взрыв содержимого даже этих двух баков разнесет всё в двигательном отсеке вдребезги, вскроет внешнюю обшивку станции. Но этим ведь дело не кончится, в баках остальных пятнадцати двигателей тоже горючее, тоже окислитель… «Немезиды» попросту не станет. Беззвучная вспышка в черной пустоте и разлетающиеся в стороны искореженные обломки.
Ну и что теперь? Обезвредить бомбу, допустим… Правда, нет гарантии, что в других двигателях – в одном или в нескольких – не установлены аналогичные конструкции… Предусмотрительные люди обычно дублируют в важных случаях системы, у которых имеется хоть малейшая вероятность отказа.
Проверить нет возможности, вскрыть корпуса нечем… Да и что даст эта проверка ему лично? Ничего не даст… Вариантов дальнейшей судьбы немного, всего два, – но даже между ними выбор сделает не он, а Барби.
Либо она, потратив энное число времени и сил, доберется до него – и пристрелит, как пристрелила уже по меньшей мере троих. Не такая уж невиданная техническая проблема – прорезать три отверстия в переборках или в люках с расправленными замками, вполне по плечу нашей куколке.
Либо, что гораздо вероятнее, Барби не станет спешить, дождется, пока он тут сдохнет сам… Система регенерации воздуха в отсеке автономная, задохнуться Игорю не грозит. Тем хуже – подыхать придется от голода и жажды, долго и мучительно… А затем Барби, выждав надлежащее время, все-таки придет сюда – чтобы положить рядом со скорченным телом пистолет с оставшимися зарядами. Должен же быть кто-то ответственен за трупы на борту? Сколько живых останется к тому времени на «Немезиде»? Никого, кроме Барби, наверное…
Ему, Игорю, достанется жутковатая посмертная слава маньяка и группового убийцы… А ей – репутация чудом спасшейся жертвы. И ведь поверят, поверят ей, никуда не денутся! Улыбнется своей улыбочкой, захлопает ресницами-опахалами, – и поверят… Хотя нет, очень уж подозрительно, наверное, чудом спасшихся будет все же двое или трое… Какая разница, ему билет со словом «жизнь» в этой лотерее все равно не выпадет…
И даже бомбу не взорвать, избежав мучительной смерти и испортив куколке всю игру. Нечем. Ни спичек, ни зажигалки, никакого иного источника тепла… Некоторое время Игорь возился с резаком, пытаясь выжать, воспламенить хоть какие-то остатки газа… Не то чтобы он собирался тут же поднести горелку к термодатчику, но… Но появлялся хоть какой-то призрак выбора… Шанс уйти самому, когда станет совсем плохо…
