— А ты в Церковь?
— Хочешь со мной? — встрепенулся священник.
— Нет уж, увольте, — покачал головой рыжий. — В Церковь Света я больше ни ногой. Прощай, брат Габриель.
— До встречи, Исаак Браун.
Поддавшись какому-то неожиданно нахлынувшему порыву, Габриель приобнял бывшего брата по Церкви, отстранившись, похлопал по плечу и зашагал прочь. Через минуту он уже растворился в толпе.
— Может, стоило взять его с собой? — предположил спут.
Исаак покачал головой:
— Я ему не доверяю. Для него Церковь — эталон истинности. Он не принадлежит себе, он принадлежит Церкви.
Спут вздохнул.
Исаак повернулся и неторопливо зашагал в другую сторону. Спешить теперь было некуда. Брат Терезий заступал на дежурство только к вечеру. Антрацит догнал рыжего приятеля, засеменил рядом, стараясь попадать в ногу, что при разнице в длине шагов в принципе было невозможно.
— А куда мы идем? — поинтересовался он.
— Сперва в банк за кредитами, потом на местный рынок. Я знаю отличное местечко, где продают прекрасное домашнее вино умопомрачительной выдержки. Правда, это удовольствие не из дешевых, но для дела не жалко. А таким вином не то что брата Терезия, а самого святого духа искусить можно.
В информаторий Церкви Света они отправились уже по темноте. Лезть туда засветло и уйти без лишних вопросов было невозможно. Отчитываться о прошедшей операции, объяснять что-то, пытаться выторговать разрешение оставить Церковь не входило в планы рыжего. И Браун решил идти путем наименьшего сопротивления.
Территория Церкви Света была закрыта для простых смертных. Но брат Исаак вне зависимости от своих проступков и намерений бросить служение Свету оставался обладателем жетона священника-следователя, стало быть, доступ на территорию имел. Со спутом было сложнее.
Братья службы охраны, дежурившие на входе, порадовались неожиданному возвращению следователя. Исаак слыл разгильдяем, но недовольство это вызывало лишь у начальства. Для большинства рядовых братьев он оставался неплохим парнем — веселым, добрым и отзывчивым, а эти качества недоверчивые и замкнутые священники Света ценили особо.
Исаака пустили сразу и без вопросов, Антрацита же хотели оставить за территорией до утра. Впускать спута без особого разрешения брата Джона было чревато. Исааку пришлось включить все свои дипломатические способности, чтобы уболтать охрану, умолить ее закрыть глаза на синекожего. Браун клятвенно пообещал доложить начальству о спуте с самого утра и вытребовать для него разрешение, и их пропустили, но в сам информаторий Исаак пошел один.
Антрацит остался неподалеку от входа. Спут засел в кустах, с дорожки синекожего видно не было, зато из его убежища прекрасно просматривался вход в хранилище информации. Покинуть кусты спут мог только в двух случаях: либо когда Исаак подаст сигнал, либо если кто-то раскроет его местонахождение. Второй вариант, впрочем, стал бы полным провалом, так что Антрациту оставалось тихо сидеть и ждать сигнала.
Рыхлый священник-администратор по имени Терезий уже заступил на дежурство. Как и предполагал Исаак, хранитель бдел. При появлении в дверях информатория постороннего Терезий вскинул ружье, а палец его левой руки лег на кнопку сигнализации. Одно движение пальцем правой — и в рыжем следователе появится лишняя дырка, одно движение пальцем левой — и вся Церковь будет поднята на уши по тревоге.
— Кто идет? — отчетливо спросил хранитель информатория. — Стой на месте!
— Стою, стою, — шутливо задрал руки кверху Исаак. — Хотя мне твои секреты не нужны, брат. Мне нужна приятная компания.
Терезий опустил ружье, и в лицо Брауну тут же устремился поток слепящего света, куда менее приятный, чем ствол плазменного ружья. Исаак сощурился.
— Исаак?
— Он самый!
Терезий опустил руку и в лицо Исаака тут же устремился поток слепящего света. Исаак сощурился.
— Да я это, я, — проворчал недовольно. — Вернулся только-только. Устал гонять паладонийских призраков. Вот думал с кем бы пропустить кружечку хорошего вина. И кроме брата Терезия в голову никто не пришел. Ты ведь не откажешь мне в компании.
Рыхлый администратор отбросил фонарь и вышел навстречу.
— Исаак!
Браун потонул в пухлых объятиях Терезия.
— Как я рад тебя снова видеть.
— Выпить со мной ты будешь рад еще больше, — пообещал Исаак, выставляя перед братом по Церкви пару бутылок.
— Я на дежурстве, — скис хранитель.
— Да ладно, — отмахнулся Исаак.
Пальцы рыжего подхватили бутылку и подцепили пробку. Затычка вылетела из горлышка с задорным щелчком. Исаак со смаком втянул аромат, напитавший пробку. Терезий, пристально смотревший за каждым движением рыжего, сглотнул подступившую слюну.
— Ты погляди, какое вино! — подбодрил Исаак. — А я расскажу, как устранил паладонийского Призрака.
— Брешешь, — взгляд Терезия был прикован к бутылке.
— Серьезно. Я еще и техномагам там наподдал.
— Ты? — не поверил священник-администратор.
— Я.
— Сам?
— Сам.
Исаак выудил пару стаканов и разлил вино. Терезий повел носом. Ноздри затрепетали, ловя аромат.
— Только немного, — предупредил он. — Я на дежурстве.
— Немного-немного, — подтвердил Исаак. — Много тебе никто и не даст. Ты ж на дежурстве.
— Я на дежурстве, — повторил Терезий, словно зачарованный, и поднял стакан.
— Ну, за мое возвращение.
Звякнуло. Два стакана взлетели кверху донышками и опустились уже пустыми.
— Значит так, прилетаю я на Паладос, а там… — начал Исаак, заново разливая вино.
Сидеть в кустах Антрациту пришлось чуть больше трех часов. Он гипнотизировал вход, боясь прозевать сигнал, но, как оказалось, пропустить такое было нереально, даже если бы он смотрел в другую сторону.
Исаак появился в дверях информатория, постоял, покачиваясь, будто пытался понять, где он и зачем здесь. Потом поднял руку, сунул два пальца в рот, и окрестности огласил короткий резкий свист, после чего фигура поспешно скрылась в проеме. Синекожий воспринял это как призыв к действию и, оглядевшись, покинул убежище.
Дорожка хорошо освещалась, и окажись кто-то из церковной братии сейчас поблизости, тревогу бы подняли сразу. Синекожий здесь был как на ладони, и принять его за человека смог бы разве что слепой.
Но, по счастью, короткой семенящей перебежки никто не заметил.
В хранилище было сумрачно, свет лился приглушенный. Впереди поперек коридора стоял небольшой стол. За ним в обнимку с бутылкой сидел брат Терезий, рыхлый хранитель спал. Еще три бутылки стояли под столом.
