Едва прибавив газу, Руммель был вынужден нажать на тормоз – загорелся красный сигнал светофора.
Это было одно из самых неприятных мест на всем протяжении домашнего маршрута. Как ни ставь свой автомобиль, справа или слева расположится кто-нибудь еще, а с другой стороны улицы может появиться его сообщник. В такой ситуации приходилось немало повертеть головой, ведь начать стрельбу могли с любого направления.
В таких непростых условиях Руммелю то и дело приходилось хвататься за пистолет, стоило водителям в соседних машинах просто почесаться. Случалось, он бывал в секундной готовности открыть огонь, когда выяснялось, что косой взгляд не имеет к нему никакого отношения, а предмет в руке другого водителя – всего лишь книга.
Желтый, зеленый – и Руммель погнал машину во всю силу скрытых по капотом «лошадей», чувствуя, как напряжение медленно покидает его.
Полминуты стремительного полета мимо прохожих, автобусов и полицейских на «островках безопасности». Хорошо бы так мчаться до самого дома, но несколько машин сзади сокращают дистанцию. Возможно, это любители погоняться, а может, выходящие на позицию стрелки.
Ситуация не новая, пришло время отсеять лишних.
Руммель резко дернул руль и, проскочив перед носом белого «риордо», выехал на мост. Следом за ним свернули еще три машины, причем одна даже из второго ряда.
Ею оказался серый «элеватор» с массивным бампером. Хорошее средство, чтобы подтолкнуть сзади перед крутым поворотом.
В голове Руммеля запустился знакомый алгоритм, когда ситуация прояснялась, ему становилось легче.
Поворот направо, съезд на параллельную магистраль, потом через дворы, но не слишком быстро, чтобы не ввязаться в неприятности с полицией и не потерять ненароком «хвост». Оторвется – ищи его потом.
Снова на шоссе, и полный газ. Одно за другим в приемный бокс упало два сообщения о превышении скорости и штрафе в пятьсот динаров. Но, похоже, серый «элеватор» тоже не боялся штрафов и начал так быстро нагонять Руммеля, будто включил ракетный ускоритель.
Поползло вниз тонированное стекло, но впереди уже поворот, и кто-то должен нажать на тормоз первым.
Не давая охотникам прицелиться, Руммель бросил машину влево, выжал педаль тормоза и одновременно вывернул руль.
Для семейного автомобиля такой трюк закончился бы ударом в отбойник, но индивидуальный привод «тесс-турбо» повернул все четыре колеса и застучал по тормозным колодкам корректирующими импульсами. Из-под осей задымил испаряющийся азот, и «тесс-турбо» проскочил по самой кромке, а более тяжелому «элеватору» пришлось резко затормозить.
Руммель усмехнулся. Наверное, они считали его мышкой, а себя жирными котами. Но на самом деле охотником выступал он.
Справа на шоссе-дублере показались два автомобиля из сопровождения «элеватора», да и сам он, оправившись после торможения, снова сокращал дистанцию.
Руммель решил, что пора уже к складам. Хотя он туда и «зачастил», но еще разок скататься было можно.
Свернув на второстепенную магистраль, он проскочил под шоссе-дублером и начал неспешно выруливать на районное кольцо, проходившее возле городского парка. Отсюда можно было быстро проехать к складам, но сначала следовало подождать всех участников «спектакля».
Движение было плотным, и Руммелю приходилось ждать.
Вот и «элеватор», а за ним два автомобиля поддержки. Они сгруппировались на кольце и стали понемногу нагонять «тесс-турбо», действуя осторожнее, чем на скоростном шоссе.
Свернув к складскому комплексу, Руммель неожиданно вспомнил Анну и Густава.
«Главное в нашем деле – не заводить семью, Майк», – говорил ему когда-то Бекет. Наверное, он был прав, но так сложилось, что семья у Руммеля появилась, и теперь ему приходилось делить свою жизнь надвое и пробираться к собственному дому скрытно, как диверсант.
Он рисковал жизнью близких ему людей, и с этим нужно было что-то делать.
Вот и знакомый складской корпус с пристройкой.
Руммель оставил машину, перебежал дорогу и уже в свете фар приближающихся загонщиков толкнул дверь пристройки, которую использовал в качестве ловушки.
На месте дежурного сидел парень в поношенном камуфляже и, потягивая фруктовое пиво, таращился в ТВ-бокс.
– Слушаю вас, сэр, – произнес он, не меняя позы. В складской комплекс часто сворачивали заблудившиеся на кольце водители.
– Я вроде куда-то не туда заехал, – сказал Руммель. – У вас тут туалет есть, а то приспичило так, что не утерпеть? Я заплачу, не сомневайтесь.
– Вон там, за углом синяя дверь, – после паузы ответил дежурный, должно быть, прикидывая, сколько можно взять за посещение туалета.
Руммель проскочил за угол, толкнул знакомую дверцу и… получив удар, отлетел к паре белоснежных унитазов.
Немедленно вскочив, чтобы контратаковать, он снова получил несколько жестких, болезненных ударов и перекатился к стене. О том, чтобы выхватить пистолет, не могло быть и речи, противник действовал быстрее.
Руммель увидел ноги и попытался их подсечь, но промахнулся. Поняв, что проиграл, он поднял голову и увидел Бекета с пистолетом в руке.
– Удивлен? – спросил тот.
– Нет, – покачал головой Руммель и сел на кафельный пол. Разбитое лицо кровоточило. – Убьешь? – спросил он глухо.
– Да.
– Ну так стреляй. – Руммель криво усмехнулся. Он понимал, что сразу Джек стрелять не станет, ему требовалось во всем разобраться.
– Я выстрелю, Майк, поверь, я давно об этом мечтаю, но сначала я хочу узнать – почему ты это сделал?
– Почему? И ты еще спрашиваешь?
Руммель хрипло засмеялся, размазывая по лицу кровь.
– Ты поставил меня перед выбором, Джек, дышать или умереть от удушья. Я выбрал – дышать. Если бы не Анна, я бы никогда не отказался от тебя, Джек. Никогда. И ты это знаешь…
– И это все?
– Все, можешь стрелять.
– Я не верю.
– Чему ты не веришь? Тому, что мужчина может любить женщину настолько, что перешагнет через лучшего друга и наставника?.. Но это так, Джек. Я решил убрать тебя со своего пути, поскольку ты забрал у меня самое дорогое. Ты разорвал меня на части, глядя мне в глаза. – Руммель сплюнул кровавую слюну и вздохнул. – После того как я выстрелил из пушки, я понял, что сделал что-то не то. На меня обрушилась какая-то тяжесть, не дававшая мне пошевелиться. Наверное, это была совесть, но, следуя твоим наставлениям, я стал доводить дело до конца. Уничтожил спутники связи, прошел до следующего пограничного окна и вышел на двадцать четвертый «Бегази-Роуд», чтобы никто не узнал, где именно ты пропал. Когда вернулся, рассказал заготовленную версию, будто ты исчез в слепой зоне на Хингане. Мы облетали планету встречными курсами, и в точке встречи тебя не оказалось. Два с половиной года меня мучили отчетами и расследованиями, но потом, похоже, просто утомились и дело закрыли. Официально ты считаешься пропавшим без вести.
