И с такой интонацией были сказаны эти слова, что у Зорова невольно сжалось сердце, как от мглистого, тревожного предчувствия. Напряжение звенящим тремоло повисло в воздухе. Зоров негромко кашлянул и спросил:
– О чем это вы, Дальвира?
Она ответила неохотно, словно преодолевая какое-то сопротивление:
– Дело в том, что среди множества фазовых вселенных существуют… закрытые.
– Закрытые?!
– Да. Недоступные ни Посланникам, ни самому Вседержителю. Ведущие в эти вселенные линии и струны единого информполя блокируются, и титанический мозг Вседержителя не может решить этой задачи. Странного, непредсказуемого и непонятного ребенка породили Предтечи! Возможно, когда-нибудь вам удастся проникнуть хотя бы в одну из этих вселенных. А может, это будет и вам не под силу. Как бы там ни было, вы должны выжить, Алзор, еще раз повторяю это. Все, идите, не задерживайтесь ни секунды более.
Зоров хотел еще что-то сказать или спросить, но, заглянув в помутневшую голубизну глаз Дальвиры, где тревога и надежда слились нераздельно, лишь неловко поклонился и торопливо зашагал к выходу. В голове царил невероятный сумбур, сердце билось почему-то тяжело и неровно, и вдруг увидел он себя как бы со стороны в месте необыкновенном и ни на что не похожем, но каким-то образом он знал название его – Звездный Перекресток, и звездные пути – дороги феерическим веером разбегались перед ним, увлекая и маня, но почему-то он шагнул в сторону и вошел под своды мрачного и тусклого туннеля, ведущего неизвестно куда, в темную беспредельность, в тмутаракань… к невидимой за барьерами мрака, но теплой, живой звездочке… бесконечно дорогой звездочке, бесконечно родной… Он отругал себя за расшалившееся воображение, но как-то уж очень не убедительно. Потому что сильно сомневался, было ли это только воображением.
Пройдя Дверь и оказавшись в базовом лагере "Лисий Хвост-2", Глянчев быстро убедился, что Зорова здесь нет и не было. Встретивший его белокурый гигант Карл Юнц, выслушав рассказ Глянчева о взрыве лаборатории Вильбаха, сжал пудовые кулаки, ясные серые глаза его потемнели, кровь отхлынула от лица.
– Да я своими руками…
Глянчев жестом остановил его.
– Нет, Карл, это моя работа. Ты – профессиональный физик, и должен заниматься физикой. Зоров же – профессиональный боец, "призрак", если ты знаешь, что это такое.
– Слышал, – хмуро кивнул Юнц.
– Но я тоже прошел эту школу… и если Зорова кто-нибудь и сможет остановить, так это только я. А ты, Карл, должен сказать мне, как физик, куда он делся и где он может находиться.
Юнц некоторое время размышлял, мрачно поигрывая желваками.
– Ты уверен, Светозар, что он прошел через Дверь? – наконец спросил он.
– У него не было другого пути.
– Тогда он ушел в мир, более различающийся по фазе с нашим, чем этот. Фазовый сдвиг квантуется, и этот негодяй проскочил, образно говоря, сразу через несколько ступенек… Кстати, если он не знает принципа адресного перехода, то затеряется в бесконечном множестве фазовых вселенных, так никогда и не найдя обратной дороги. Он будет метаться из вселенной во вселенную, пока не встретит смерть.
– Хм… Это было бы неплохо, конечно, хотя меня более устроило бы его возвращение… чтобы я смог переломать ему кости. Будем исходить из того, что Зоров знает принцип.
– Тогда он вернется тем же путем, что и ушел.
– Хорошо. Спасибо, Карл. Оставайся здесь с людьми, пока не придет кто-либо из наших.
Юнц молча кивнул. Глянчев хлопнул его по плечу и, недобро усмехнувшись каким-то своим мыслям, шагнул к Двери. Что ж, он подождет. Подождет столько, сколько понадобится. Этому его также учили в свое время.
Ждать пришлось недолго, хотя Зоров попал в свою вселенную лишь с третьей попытки. Когда он очутился в знакомом, напоминавшем склад помещении, часы показывали, что отсутствовал он чуть больше четырех часов. Если, конечно, при переходах из одной фазы Большой Вселенной в другую время не выкидывало какой-нибудь фортель. "Очень жаль, что я не успел поговорить с Дальвирой о течении времени в параллельных мирах", – подумал Зоров и вдруг увидел высокую фигуру в облегающем черном одеянии, шагнувшую ему навстречу из-за груды ящиков. Ствол мощного тяжелого лазера в руках неизвестного смотрел точно Зорову в грудь, и он интуитивно понял, что никакой, даже самый сверхбыстрый бросок в сторону не спасет его от смертоносного луча. А умирать Зорову, с какой стороны ни глянь, было рановато. Да и не хотелось чертовски.
– Кто вы? – спокойно спросил Зоров. Слишком спокойно, чтобы этому спокойствию можно было поверить.
Светозар Глянчев в упор рассматривал врага. Одним неуловимым движением пальца он мог испепелить, сжечь его, исполнив тем самым свое самое сильное желание. Но только одну цену не мог заплатить он за жизнь Зорова – собственную честь. Честь "призрака".
Зоров увидел, как глаза незнакомца в прорези маски блеснули угрюмо; неожиданным мягким движением он отшвырнул лазер в сторону и протянул руки вперед с замысловато сложенными ладонями. И Зоров все понял. Он хорошо знал этот знак, хотя впервые видел его – вот так, как сейчас. Ибо это был вызов на смертельный поединок. И по неписаному кодексу чести "призраков", восходящему еще к традициям японских самураев, отказаться от вызова было нельзя. С другой стороны, такие поединки категорически запретил сам основоположник и бессменный руководитель школы "призраков" Ямото Сузуки, и Зоров не знал ни об одном случае нарушения запрета. Поколебавшись, Зоров сделал короткий жест, означавший вопрос: почему? Человек в черном досадливо дернул головой, словно отгоняя назойливую муху. Положение его рук не изменилось. Вздохнув, Зоров растегнул и отбросил оба пояса и заплечный ранец. Он твердо решил не убивать незнакомца, а лишь отключить его. Конечно, если до этого противник не убьет его. А настроен тот, по всему было видно, очень решительно… Но кто же он, черт побери? Прорезь в черной маске открывала лишь глаза, горящие холодным огнем ненависти… Неслышный и невидимый переключатель внутри Зорова на сей раз срабатывает с натугой – не лежит его душа к предстоящему бою. Страшная штука – смерть, привыкнуть никак к ней невозможно, даже если и сталкиваешься с ней, как с собственным изображением в зеркале, даже если и не умирает человек окончательно, оставаясь навечно в поле информации… Но нет сейчас альтернативы схватке, и железы послушно впрыскивают в кровь адреналин и другие нужные вещества, ускоряя рефлексы и убыстряя реакцию, превращая Зорова в безукоризненную боевую машину. А навстречу ему уже сделала первый мягкий, скользящий шаг машина столь же безупречная.
